Мона Лиза

да Винчи рисовал портрет, но на фоне дралось
что-то маленькое белое с чертенком алым,
разозлит, может, кого-то, но меня блажит,
когда на поверхность сознания всплывает добро и зло.
Кто его видит
тот его видит,
тот и меня не обидит.
Маленьким белым
он давал сдачу,
белым и неумелым.
В розовом свете, розовым этим
даже вы удивитесь.
В таинстве горя направлен как цель до небес сказал: «Я тебе морду набью».
Облака плыли,
дожди лили,
даже видали грозу.
«Ты молодец,
нету людей,
сливок добавлю ванили».
Бесова речь далее ответом.
«Что тебя разлюбили?
Ах ты, птичка певчая, заревевшая,
получай встречу с низким мою.
Макси и мини,
амэн в амине
из серебряной пыли.
Мы не забыли,
мы не простили,
в розовом аде такие стихи, их ловите».
Дальше был срам
в этом низе,
дальше был гром.
Вы нас простите, но если вы овечка,
то мягким и белым своим блейте.
Много ступеней,
по ним бегут вместе
то ли апостолы,
то ли врачи в небесной аптеке,
думают, кто в небеса опять лезет?
Что за погром?  С маревом вместе,
здесь высоко, а они словно в низе.
Здесь виден свет, ласковый свет
на много лет,
и один другому шипит: «Покарауль».

Дальше что-то из руки и в карман бралось,
что-то падало на пол и к нему прижалось.
Речь была невнятная и совсем слабая.
И без конца горло задыхалось.

Мона Лиза, тень на щеке,
ей это дикость,
ей это дело,
она у артиста в душе.
Если померкнет целый свет, весь,
ничего ей, она – это вера,
кожа тепла, нежная, белая,
мягкость, надежда и бархатный шелк.

Они рвались,
взмолись, не отрекись,
будись, но только тихо, когда никто не спит,
когда за окнами и так дневно, очнись.
Да что такое, милая, ты ведь овца в геноме,
барашками любись, пока еще живого
ангела никто не видел.
И отдают салют.  Под козырек построчно.  Под козырьком лица
не видно, видно лапы,
высокий бугор, пробор наискосок,
апостолы и рэкет, пухнет кошелек.
Да что такое Миссис?  Поцелуи, муа.

Он потом упал, ангел тихо плачет,
встал, опять упал, мускулы болят.
В веках чернота и не заголовки,
а стихи из слов, порванный карман.

Много алых ран, много, много алых ран,
каждый норовил дать ему промеж курант,
времени в глазах стрелки задрожали так,
что сам Хронос в миг покинул рай.
Это вам свет, а здесь нет ответа,
если слабость, то и нет света.
Бой неравный, как растет травка
в океане, надевай ласты.  О...

Неограничен монарх в этой лиге
высшего сдвига
власти без книги,
вер без религий,
боли и стон тайного вскрика,
только не тронь анус безликий,
так говорит Янус Двуликий.
Мона Лиза, это древний обычай,
это древняя блистает черника.