9 мая

Его накрыло артобстрелом —
Издалека лишь видел фрицев,
В окопчик мина залетела —
И кровь горячая дымится.

А был для матери опорой —
Всю жизнь сыночку отдавала.
Солдатский путь прошёл он споро
И сделал для победы мало,

Провоевав всего неделю
В свои шальные восемнадцать…
Он так мечтал о жарком деле,
Но довелось с землёй обняться.

Случилось всё нелепо, глупо,
И есть ли толк от этой смерти?
Но шепчут рядом чьи-то губы:
«Я вытащу, браток, дотерпишь!»

И руки сильные медбрата
Его тащили в плащ-палатке.
Белели стены медсанбата,
Хирург, шатавшийся с устатку,

Сказал, осколки вынимая:
«Легли впритирку рядом с сердцем —
Не дотянул чуток до рая,
Сумел ты, парень, отвертеться.

Отныне жить обязан долго…» —
К нему неслось, как через вату.
А он припомнил дом на Волге,
Когда мальчонкой, не солдатом,

Лежал под солнцем в огороде
И слушал с неба птичьи трели,
Гудели низко пароходы,
Не кровью пахло, а сиренью…

Пять долгих месяцев медсёстры
Его от смерти отводили.
Весёлый, синеглазый, рослый —
Нельзя ж такому лечь в могилу.

И вот залатанный, счастливый
Врачей он обнял на прощанье.
Гудел шофер нетерпеливый —
Солдат писать всем обещался.

Успеть на фронт до ночи надо.
Запрыгнул в кузов, чуть отъехал —
Вдруг в небе юнкерсов армада…
И сразу стало не до смеха:

Раздался бомбы свист противный —
Полуторка взлетела в воздух…
Медсёстры плакали надрывно,
И слёзы сыпались, как гроздья.

«Добрался всё-таки до рая!» —
Пробормотал хирург сердито.
Швыряет смерть, не разбирая,
Счастливчиков в ряды убитых.

Мать похоронку дочитала,
Глаза отчаяньем пролились:
Любовь не отразила стали.
Война не знает слова «милость»,

Ей недоступно состраданье,
Поступков людям не разведать —
Одно лишь точно: страшной данью
Была оплачена победа.