Слепой дождь

  Половодье опесочило берега. Но тонкие зелёные стебельки уже сбегают к реке. Все кусты и невысокие деревца рядом с водой, ветви упавших деревьев в буклях прошлогодней травы. Нелепый парикмахер – половодье, буйный и немного под шофе. Обмусолил в разливных поцелуях всё прибрежье: песок прибил, снёс начисто всё ветхое – с белого листа начинает жить. И каждой ветке – по клоку сена нацепил на рога.
  Вода не встала в берега. На Опуске – ни заливчика ещё. Ветер гонит к ногам моим, против течения, вологодские кружева ряби, распускает сети оренбургских водяных платков. А потом тянет назад, словно полощет их в воде. Рябь разбивается на множество тающих на глазах льдинок, скользит к некиим альфа и омеге, гаснет в них и снова рождается, скользит по реке. Зябко и весело от свежести реки, ветра, ряби.
  Солнце за спиной, за высоким берегом, поросшим сильными елями и крепкой осиной. Тени их падают на противоположный берег тёмными плюшевыми игрушками, уползают в лес.
  Зима и весна нароняли много сушин, навыворачивали с корнями здоровых деревьев. Вот и тропу к воде на Опуске перегородили жидкие жерди ёлочек. Приходится убирать.
  Примеряюсь к размерам половодья. Никак не меньше небольшого двухэтажного дома выходит, если ступать в верх горы от днища реки. Почистило берега от палого леса капитально, и бобровые недавние шалости с осинами унесло в Вагу и Двину, наверное. Чисты берега, хороши!
  А по дороге на первый в этом году Опуск меня застал слепой дождь. Никогда он не представал мне в такой красоте. Я встал под высокую, но жидкую  ель и стал смотреть.
  Светило солнце и в сияющие просветы леса кто-то сыпал и сыпал мягкие сияющие кристаллики сахара. Сыпал ровно и щедро. Невесомые дожди осыпались в лучах солнца в бодрые, праздничные  просветы бесшумно, ласково, замедленно. Все эти струи, воздушные столбы скользили вниз тихо, как во сне. Внизу кулигами в солнечных пятнах горел брусничник. Горел ровно, мощно, без привычного мерцания. Вглядевшись снова в вершины елей и сосен, в световые сквозняки лета, мне вдруг показалось, что это и не дождь вовсе, а снег. Да-да, какой-то невиданный до сих пор летний снег – так он был лёгок и воздушен.
  Дождь иссяк, и меня ошеломила раскидистая лапа ели. Капли слепого дождя обрамили весь её силуэт, унизали её насквозь, и она явилась мне как льдистое ювелирное изделие невиданной красоты. Роскошная диадема её торжествовала на солнце суверенно и непобедимо.