Джоконда. Мона Лиза

Джоконда. Мона Лиза.
Нет ни тайны, ни сюрприза.

Просто мастер срисовал её с себя,
Весь свой гений и талант употребя.

Леонардо нам с портрета шлёт привет.
Вот вам и ответ, и весь секрет.

А что мастер геем был,
Кто-то верит, кто забыл,

Но имеет мнение своё,
И считает это всё враньё.

Все мы с вами божьи дети.
Он единственный на свете

И в глубину проник, и заглянул за облака,
Предвосхитив грядущие века.

Художник, математик, инженер,
Кому кумир, а для кого пример.

Создателем ниспосланный талант
Отшлифовал в изящный бриллиант.

И что ему какой-то бисер строк,
Он просто супер, человекобог.

Живее всех живых из века в век,
Любимец неба – богочеловек.

И кропотливый ежедневный труд
Роль не последнюю играет тут.

Всё обо всём Создатель знает,
А человек предполагает.

В консультанты не гожусь и в знатоки
Не полезу, не умею, ни с руки.

В музее никогда не видел Лизу
И к тайнам мастерства совсем не близок.

И ни пешком, и ни на лыжах
Мне не добраться до Парижа.

Но совсем не в этом даже дело.
На картине же душа и тело.

И в помине нет секрета,
В простоте вся суть ответа.

Раздели её лицо напополам
И увидишь, и поймёшь всё сразу сам.

Только чтоб увидеть соль,
Надо будет резать вдоль.

Помесь ласки и каприза,
Как живая смотрит Лиза.

Впрочем, женская обычная душа.
Стоит рассмотреть всё не спеша:

Полон счастья, страсти, неги
Левый глаз, как солнце в небе.

Правый, как могильная земля
И кусает, презирая, как змея.

Одна половина тебя обожает
И ласку с блаженством уже обещает,

Лукаво прищурясь, зовёт и манит.
«Так будь же смелее», - тебе говорит.

И нет для любви ни преград, ни предела,
И сердце подарит, и душу, и тело.

Другая, напротив, не видит в упор
И смерти подобен язвительный взор.

В ней холод металла, она убивает,
И глаз, как кинжал, прямо в сердце вонзает.

Насквозь пробивая, к стене прибивает
И милосердия, и жалости не знает.

И улыбочка ехидная, кривая.
Сразу видно, хоть и баба молодая,

На губах застыл коварства яд
И лукавства полон её взгляд.

Знает, в чем и суть и сила,
Вон, как руки-то сложила.

Только когти стерва прибрала.
Вот такие у них тайны и дела.

Вроде просто всё и мило,
Чем же голову вскружила.

Непорочная святая чистота.
А в зрачках зияет бездны пустота.

В ней жизни сок и смерти яд –
Перемешалось всё подряд.

Да, и бог с ней, и не нам её судить,
И со свечкой за красавицей ходить.

У них у каждой своя история
И доказывать не стану и не спорю я.

Красота, как родник, безупречна.
Жизнь в глазах её вечна.

И мир спасёт и сделает светлей
Цепочку в никуда летящих дней.

Пусть рассуждают все подряд
И про улыбку, и про взгляд.

В творениях живёт отец-создатель.
И, чтоб не воскресать, не умирает, кстати.

И, улыбаясь, смотрит со стены
Сквозь нас сын бога и племянник сатаны.

Источник силы и бессмертья чаша,
А мнения при нас останутся все наши.

Порвав столетий паутины плен
И смерти вечной мрак и тлен,

Надежду дарит солнечным лучом
И вы, и я совсем здесь ни при чем.

И свет души во взгляде – не померк
И времени застыл неумолимый бег.

А оборочки и складки,
Да на фоне чудный вид…
Куда проще на площадке
Микеланджелов Давид.

Он стоит себе навеки.
Точен мрамора узор.
Хоть окаменели веки,
Ищет бабу его взор.

Без улыбок и ухмылок,
Он кривляться не привык.
Промеж ног, чай, не обмылок,
Настоящий, блин, мужик.

Свесил мраморные яйца,
Подбоченился чуток,
Родом он из итальянцев
И по дамочкам ходок.

Молодой да кучерявый –
Откажи попробуй.
Здесь любой горшок дырявый
Завиляет попой.

Завихляет бедрами,
Косу распустив,
И запнётся с вёдрами,
Бог её простит.

Не видны на солнце пятна
Голубям с карниза.
Что смеёшься? Непонятно?
Раздевайся, Лиза.

Ладный с головы до чресел.
Тут любую взять,
Готова ему раз десять
За день будет дать.

И останется довольна,
И подружкам рассвистит.
Впрочем, и Буонарроти,
Тоже, вроде, трансвестит.

Ладно, что трясти сусеки,
Выметая пошлое.
Даже если гомосеки,
Это дело прошлое.

Мало ли, что раньше было,
Нынче-то куда страшней.
Ставить клейма с жару, с пылу
Не спешите, э-ге-гей!..

Кто из них там голубой,
А кто был левша,
Мертвецов судить постой,
Пусть себе лежат.

Кто кого и как имел
И в каком порядке,
Я б всё это не сумел
Рассказать в тетрадке.

И тревожить их не будем,
Разбирать и осуждать.
Мы с тобой простые люди,
Нам так круто не летать.

В огороде бузина,
Во саду капуста.
Это всё-таки Европа
Да, к тому ж искусство.

Сразу, с ходу, не понять
И не разобраться.
Остаётся лишь стоять,
Молча любоваться.

И миллиарды, без сомнения,
Толпою безликой обречены глазеть
На творенья великого гения,
Где сплавилась, застыв, и жизнь, и смерть,

И в рамочке висит и улыбается,
И неродившихся ещё переживёт.
А тот, кто тайну разгадать пытается
Сопьётся завтра сдуру и умрёт.

Века стрелой пронзает,
В звёздную нас увлекая высь,
Границ и преград не знает
Богом человеку подсказанная мысль.

Что ж они сказать хотели
Нам с тобой, потомкам?
Есть лишь тело,
А душа – сущие потёмки.

Техника стремительно развивается,
И с каждым днём интереснее жить,
Душа, как сахар в чае, растворяется,
И вряд ли её уже воскресить.

И пусть красуется Давид,
И улыбается всем Лиза,
Что кажется простым на вид
Полно подвохов и сюрпризов.

И все торопятся, спешат
Понять загадку взгляда.
И мастера с усмешкою душа
Глядит сквозь нас и объяснять не надо.

Пять лет выписывал её глаза
И как рука маэстро не устала,
Чтобы занозой эта стрекоза
Через пятьсот во мне застряла.

На устах её застыл змеиный яд,
Но любой согласен отравиться.
Как магнит притягивает взгляд
И живых опустошает лица.

И до ограды возле сада,
Мать-природа, ты права
Готов идти под ручку рядом,
Молитвы старой позабыв слова.

Не каждая, увы, мадонна,
Космическая бесконечна даль.
А вот душа – она бездонна,
Чем не божественный Грааль?

А женщина с таинственной улыбкой
Кусает хлеще, чем змея.
Вся жизнь покажется ошибкой
И не поделать ничего.

Давид великолепен, спора нет.
И кажется, что лучше не бывает,
Чем Леонардо твой автопортрет,
И взгляд, что с полотна века пронзает.

И стоят себе скульптуры –
Первоклассные фигуры,

И глазеют ротозеи
На картины по музеям.

Джоконда, Мона Лиза.
Смесь лукавства и каприза.

Никакой здесь тайны не было и нет.
Просто мастер был да Винчи
И портрет так ловко свинчен,
Что через века нам шлёт привет.

Кому бог, кому бес, кому секс, кому шиза,
Кому ангела Давида, а кому Мадонна Лиза.

Чтоб не было в душе невыносимо пусто
Нас приближает к истине искусство.

Придут и растворятся миллиарды,
Подобно Богу, вечен Леонардо.

И остаётся только верить
И луч надежды не терять,
Чтоб ощутилась в полной мере
Во всём любовь и благодать.

10.08.2004