Сильва

 Как мне удобнее, так и работаю. Руководств и методик много разных написано, читай только да планируй. Одна проблема: планируя, с места не сдвинешься. Шевелиться надо, шагать, батонами двигать. Да смотреть, куда идёшь, едешь. И методики все написаны людьми, которые – а я говорю о хороших методиках, руководствах действительно полезных – написаны людьми, которые двигались к цели, делали что-то дельное, полезное. А то сейчас много гуру-учителей развелось, коучеров сладкоголосых; только знай, плати им, успевай.

 Дождь за окном падает, щедрый и густой дождь идёт с самого утра. Проснулся под звук дождя, барабанящего в подоконник, и снизу было слышно, как дождь в лужу на тропинке шлёпается. Люблю дождь, признаюсь, но холодно что-то с утра. Хотя, что я говорю, не очень даже и холодно. В куртке тёплой с капюшоном гуляли с пёськой просто с удовольствием. Ладони не мёрзли на ветру, значит тепло на улице – май месяц на самом деле. Никак не могу отключить внутреннего редактора, внутреннего цензора тоже отключить не могу : зорко они на пару контролируют, что я пишу. Ещё и корректор постоянно встревает, тормозит работу. Внутренний корректор, которого ещё в школе в мозги посадили крепко.

 В Интернете сейчас очень популярна тема грамматического нацизма. И филологов да гуманитариев в грамманаци усиленно записывают. Да это ж обычный корректор внутренний бунтовать и скандалить начинает, когда ошибку видит. Его ещё в школе в мозги вбивают в глубину по самую шляпку. Зощенко очень популярен в народе, думаю, потому, что он с этим корректором внутренним играет шутя, подшучивает по доброму. Или, как сейчас модно говорить, троллит внутреннего корректора. И корректор этот внутренний, в компании с внутренним редактором и цензором, ничего поделать не могут: читают люди Зощенко и с довольствием читают. Значит автор прав, а не цензор. И быть тому – в данном случае – до скончания веков. Так-то-с.

 Откуда это у меня Гоголь выплыл? Когда Чичиков с коллегой на таможне поругался из-за дамы сердца, налитой, как репа; как ему коллега "вставил" обиду да ещё и добавил: "Так-то". Да, просто "так-то" без "с". Обидел коллега Чичикова, что неродовитый тот, не благородных он кровей, что подлец Чичиков от роду и подлецом так останется. Так-то. Вот уел так уел; не в бровь, но в глаз. И ведь ничего не сделаешь. Действительно, Чичиков подлец, ни в мать, ни в отца, ни в проезжего молодца.

 Мелькнула мысль в голове и улетела, как галка. Где она теперь летает – неизвестно. В школе мне с учителями очень повезло, должен сказать. И по русскому языку с учителями повезло. Две хорошие училки были, одна – дура. Но ведь две учительницы – хорошие, это ведь преимущество двойное в живой силе и технике, как говорится. Да и одна, последняя, не совсем уж дура, надо признать. Придурковатая просто слегка. С придурью сезонной, периодической. Две хорошие – это: первая – строгая училка была; вторая – милая в буквальном смысле слова: молодая миловидная женщина. Её все школьники любили. А вот последняя училка по русскому языку не задалась откровенно. Что ж, судьба такая. Сильвой её школьники прозвали. Но с опереточной дивой у той школьной Сильвы мало было общего. Просто отчество у неё было – Сильвестровна. На опереточную диву больше вторая училка по русскому языку похожа была, которая милая и молодая.

 Помню, Сильва меня всё время к доске вызывала: "Левашев! Левашев", – с явным ударением на первой букве "е". Я хмуро поправлял Сильву: "Левашов я". А училка всё равно: "Левашев, Левашев"!" Ну не самодурка ли классическая? Я поначалу думал, что она по придури своей меня с тенором известным советским ассоциирует, с Лемешевым. Показывает, какая она утончённая и возвышенная натура: Борис Годунов там; а-а, а-а, обидели юродьевого, отняли копеечку. И лишь после армии узнал, в чём дело было. Мне одноклассница письмо написала и в адресе указала: Виктор Левашев. А одноклассница была в школе отличницей, не то что я, была особой, приближенной к директрисе школы. То есть доступ имела к учительскому журналу. И, оказалось, в школьном журнале я был вписан как Левашев. Секретарь, видимо ошиблась, тоже, возможно, Лемешева наслушавшись. А училка придурковатая и подхватила почин. Написано пером, как говорится, не вырубишь топором. Так и стал я Левашевым, с ударением на первой букве "е" для одноклассников. И ведь знали прекрасно, что я Левашов, но уж как припечатала меня училка, да так и осталось.  Уж больше тридцати лет прошло, как школу окончил, а встретил одноклассника прошлой осенью, приятеля школьного, так тот пошутил: "Левашев, Левашев..." – сказал с чётким ударением на первой букве "е".

 Ну, да ладно. Что уж там... Лемешев – прекрасный тенор. А Лебешев – замечательный оператор. Лебешев так даже выпивал спиртное, так сказать, склонен был к употреблению зелья, совсем как и я. "Лебешев "Родню" снял. А ты какое кино снял?" – скажете вы. И будете правы. "Не по таланту пьёшь", – говорят в театральной среде. Мудро говорят, точно.

 Так что, если разобраться, ничего училка обидного мне и не говорила, по сути. Упорствовала в ошибке, в описке, точнее, журнальной. Такое случается, что уж... Получается, три у меня учительницы по русскому языку были: первая – строгая, вторая – милая, а третья?.. Третья – странная. Я странен, а не странен кто ж? А это откуда выплыло в игре разума? Шекспир или Чехов? Нет, не Чехов, это точно. Чехов ямбом не писал. И не Островский это значит. Раньше это было, до Островского. Шекспир? Гамлет? Вот ведь засада... Чувствую, где-то близко. Но нет, не Гамлет. Сидеть теперь да мучиться, мозги напрягая до посинения? Хорошо, Интернет есть, сейчас проверю.

 Грибоедов! Ну, как же я так оконфузился?... Действительно, Чацкий, мизантроп Мольеровский на русский лад. Выплыл Чацкий из глубин школьной памяти, оскорблённый в своих лучших чувствах: карету мне, карету. В деревню, к тётке, в глушь, в Саратов.

 Что же так трудно сегодня пишется? Ведь не о том совершенно написать хотел. Дождь за окном идёт; идёт и остановиться не хочет. Уже два раза с пёськой прогулялись до гаражей, до двух сараек ржавых в тополях. В погожие дни там братья по разуму местные водку пьянствуют: место там тихое, от лишних глаз укромное. В погожие дни так и не прогуляешься с собакой спокойно: издали слышен разговор горячий, зельем возбуждённый. Только если рано утром можно прогуляться в одиночестве.

 А сегодня дождь идёт не переставая, и в тополях мокрых пусто – нет никого. Бутылки только разбитые валяются, да пластиковые стаканчики. Банки пивные, смятые, да пробки блестящие, вдавленные в землю.

 Сигнализация чья-то вдалеке сработала, свистит-пиликает, никак не останавливается. Хорошо, что не ночью, но средь бела дня, точнее, утра дождливого. Но всё равно раздражает. Минут пять уже завывает. Эх, когда ж её выключат?..

24 мая 2020