Вить из языка еду и воздух

Вить из языка еду и воздух,
видеть тексты сколотых мозаик
можно до косматого укора жизни,
ощупью осознающей землю.

Разгляди во мне глухую жажду
слова, отдающего морозом,
изгородью розовой, таблеткой
желтенькой и сладкой до поры.

Раздави изговоренный опыт,
белым змеем выползший навстречу
обессмысленной границе речи
к старикам, на древних алтарях.

Мне другой печали не осталось,
чем глядеть на них сквозь день прожитый,
В каждом голубеющем запястье
слыша пульс, до ужаса похожий
на мою долбящую усталость,
от которой даже страх не лечит.

Антрацитовая язва в небе
зачерствеет на скупом наречье
птиц,
которые горячим градом
сыпались из тлеющей земли.

Всю меня сегодня говори.
Их язык базарный и дорожный,
гул бессмысленный осмысленной тревоги,
ком оплавленный единственных трагедий
и бездонное желанье повторять
в пустоту испуги и предлоги,
головешки бывших предложений,
радостно и ярко обжигавших
годы и столетия назад.

Променяв на почву лазареты,
красоту раздав на заголовки,
всё истратив в первом же абзаце,
ничего не сохранив к концу,
перепуганным козленком в луже
колдовской воды, которой хватит,
чтобы каждого чужого принца
также обратить в животный ужас…
Но кого ты, миленький, заманишь
серым словом в шерсти и репьях.

Упрекни меня в озерном бреде,
сквозь который мелодичной рябью
отлетает к небу рыбья немощь.

И опять меня проговори.

2015