Позднее оправдание. Житейская история

         Лукерья была первой красавицей здешнего села. Её жених Саня также был красивым. Садясь за руль грузовика, он смотрел на себя в зеркальце и поправлял с каким-то наслаждением кучерявый чуб, торчащий из-под фуражки. Многие девчата при виде его вздыхали. И им казалось, что они стареют от его равнодушия к ним. Нет, ни годами, а одиночеством. Сами они понимали, что надо плюнуть на это неравнодушие к чужому жениху, а не получалось. А тут ещё и ревность мешала ненужная.
         В чёрных глазах Лукерьи не было никакой тревоги. Такая сильная любовь бывает однажды. Она любила, думая о счастливом завтрашнем дне. Уже было дано согласие на его предложение. Скоро быть свадьбе. Но свадьба не состоялась. Неожиданно не только для неё, но и для всего села он погиб в аварии. Как она горевала! Как она убивалась! Но горя не изгнать.
         А тут нашёлся быстро и новый жених. И родители, сказали, что годы идут и что стерпится - слюбится, приданое готово, думать нечего. Так и выдали замуж за другого, за рыжего гармониста Федьку.
Федька - парень весёлый. Под его гармонь на вечеринках все охотно пели и плясали. И частушки по всему селу от вечера до поздней ночи разносились. Для них село - благодатное место. Всем весело, и Фёдору на народе весело, а как приходил домой, сразу лицо менялось то ли от самогона, то ли от сплетен, которые до него доходили. И отношение к молодой красивой жене, которая ему нравилась, изменилось. Стал косо на неё смотреть недобрыми глазами. А однажды пришёл домой пьяным, пока она ему помогала снять пиджак с плеч и расшнуровать ботинки, он намотал косы на руку и, не помня себя, закричал:
         - Потаскуха! Шлюха! Потом такое оскорбление стало повторяться. А когда у них родился сын, из тёплой спаленки босиком на мороз выгнал:
         - Сын не мой! – гремел он басовито.
         - Твой… Поверь… Не виновна я… - в горе доказывала она, роняя в снег слёзы. А Фёдор не унимался в самогонном угаре. Сколько раз жена на дожде  мокла, под полою сынишку пряча! Сколько раз убегала к соседям! Бабы добрые охали, а злые судачили.

                2
        Время счастливое быстро проходит, время горя тянется долго. Шепчутся женщины у колодца и в магазине. Шепчутся в поле они:
        - Ах, какою первой красавицей была Лукерья, а в тридцать морщины появились глубокие, да волосы седеют, да слепнуть от слёз стала. А он-то смотрит всё насмешливо на неё. А он-то всё тот же… Может, и она рада была не видеть его рыжих бровей, да у носа родинку тёмную…  А он всем говорил:
         - Держу из милости. Кормлю не своего.
         А она всё терпела ради сына, только и думала вырастить его не таким, как его отец.
        Летом, когда Фёдора не было дома, она часто уходила на кладбище. Там тихо и спокойно. И она успокаивалась в задумчивости. На розовых кустах тёмно-красные цветы. Корнями своими они уходят в   могилы и вбирают в себя кровавый отсвет израненных сердец. О, яркие цветы, цветы жизни, в которых живы дорогие нам любимые. И она вспоминала красивое лицо, обрамлённое густыми кудрями, и вздыхала. Нравилась ей и трава, зелёная, могучая. На могилах скатертью раскинулись белые цветы. Веет вольным ласковым ветром. В полдень здесь нежатся серые ящерицы, жужжат на солнце пчёлы. Сесть бы на траву, но долго здесь ей находится нельзя. Прошлась, успокоилась и быстрее домой, где ждут её работа и ребёнок.  Кладбище - это её тайна от мужа, соседей и просто знакомых. Здесь она встречала птиц, но им до неё не было никакого дела.
      
                3
         Годы, годы, годы. Нет им возврата, но есть и радость. Сын вырос. В доме веселье. Невестка подарила Лукерьи внука. И летят над селом смех, да гомон, да песни звучные. И вполголоса слышатся бабьи разговоры:
        - У Лукерьи белые волосы! Сколько прожито тяжких лет! А у внука  волосы рыжие, и на лице, у носа, тёмная родинка. Внук -  вылитый дед.
        То ли от радости, то ли от обиды за прошлое плачет бабушка над притихшем внуком. Не унять рыданий. Плачет, выплакивая свою жизнь. Фёдор смотрит на неё подобревшими глазами, не прячет их, возглашая:
         - Пейте, гости за внука, за нашу с Лукерьей любовь. 
И не стыдится перед той безгрешной, которую он оболгал, над которой поиздевался. Над красавицей сельской здешней. Видимо пробудилась совесть, но будет сложно жить, страдая от неразделённой любви.
          Да, он будет переживать, желать счастья, разочаровываться и на что-то надеяться. Он будет, страдая, мучиться сам и мучить своих близких. Жить не просто: слишком поздно явилось оправдание.