Голодный город, чем так глуп... Ода

Навстречу двухсотлетию со дня рождения
М.Е. Салтыкова – Щедрина
(К 2026 году, с продолжением авторского цикла).

Той, новою, вся пред тобой,
В останках – псом! – карою, злой!
Алёнкой – бед, всё ль, суховей? –
Иезавель, прошлых, тех, дней?

***

Голодный город, чем так глуп?
Там жил народ, шесть лет, без пут!
Летописец зазывает?
Фердыщенко, он – то знает!

Пожаров – нет, уж что страшней?
Хлеб, мясо – есть у всех людей.
Приятен «глуповцам» мундир,
В нём, Пётр Петрович, бригадир.

В кабак зайдёт – он – начальник:
В улыбке, рад – «целовальник»*!
В засаленном уж халате? –
Игрой в «носки», с той «братией».

Азарт, «сударик»... «Брат»! ложись!»...
А долг настал – коров лишись,
А хочешь – лучше продавай,
Носки – понюхал, так вставай!

В правителя, как бес вселился:
Мундир, в выход, появился...
Народ, хитрющий лис, узнал:
В нём обыватель прорастал!

Посадскую жену, Алёну,
Вела страсть совсем не к «трону»...
Была «полна», да «румяна»,
Бесстыдный глаз, лишь, изъяном.

Кос – хвост – «утицы», что пьяный!
«Ямщиной» муж, всем – рьяный.
На «утеснение»... пошёл...
Фердыщенко? – С Алёнкой – шок!

Знать – познать, да как передать,
Чужое взять да отобрать?
Не то, что в оду, пересказ,
Позора, в том, совсем показ!

Содом, Гоморра... Только грязь!
Но слаб народ, да весел, в раз...
Толочь ли в ступе, той, воду?
На что менять дракой моду?

Вдруг, ей, – «пряник» да «помада»,
«Медова сыть» – ей отрада...
Потом пожар шёл: «Муж? – надо ль?»,
В Сибирь – муж – и в чём «бравада»?

Недаром грехи – пожаром
(Иезавель, нова, жаром...)!
Ни капли воды – суховей.
Ах, «Глупов», ты всех пожалей!

Паденье - грехом держало:
Там ливней в небе не стало!
Да рожь, где взять урожай?
Она отцвела? Что ни сажай!

Скотина, люди метались,
А бедствия продолжались!
А душ, людских, так не спасти:
Прошли августом все дожди.

Людские смерти там пошли,
Да в голод, кто же их, не жди?
Базар опустел, торговли нет,
Подарком – плат! – закрыл весь свет.

Народ во дворах – бунтовал!
Слова начальник всё искал...
Ему пригрозили... что ж, он?
Бумагой «наверх» слал поклон!!!

Ответа, знай, не получил.
«Гунявый!»... Народ окрестил.
Тропой несли люди гробы...
В бегах ведь те, кто - от сумы.

В остатке - кто? Дай, старика!
Евсеича, для ходока!
Из изб «правда» – двором пошла,
Кандальной, той, «тёткой», звеня.

Ему – «арестантский» убор,
Да тракт, а не свой уж забор!
Второй – радетель – был Пахом,
Своим он взмахнул лишь пером...

«Крестов», подписей, к России,
К двумстам, с тринадцатью, - в силе!
«Боголепов», что исполнял? –
Конверт бумагой ублажал.

"Заваленки - в жданки" - всем есть!
Зачинщику – кара – то честь!
Давно зачинщик уж сидит,
В коварной игре зло не спит.

Что, управленец, за игра,
Один – другого: «сдан с утра»?
«Оркестр душ»... продолжил играть,
Алёнку смерть пришла желать.

«Раскат с колокольни», вот – так:
Утех – уж нет у лоскута!
Десяток? – пять, в площадь крестов...
НА ВСЕХ ИЗ КУСТОВ – СТО ШТЫКОВ!

Целовальник* – продавец вина в кабаке или в питейном доме.

20.05.20 г, Н.М. Сегеда