За русскую грусть...

*

Поставил в гараж машину, сижу в ней, слушаю по радио новости.
Входит сосед по гаражу и спрашивает:
–– Новости, слушаешь?– Грустно.
–– Да... Давай накатим по рюмочке.
–– Эх, ты жизнь – рюмочка-рюмочка, рюмашка...
–– А, давай... По-русски, по стакану. Иль парочку стопариков, где ж в Европе гранёный стакан найдёшь. За грусть русскую...  чтоб её...
–– За русскую грусть в Латвии, не то, что стаканом, по капле пей, не выпить - вырубишься, а за русскую грусть в мире и пытаться не стоит – водки не хватит.
– Водки-то не хватит, эт точно... Да ты, не стой в дверях - проходи.
Вылезаю из машины. Снимаю с крюка огромный, тяжеленный тулуп из овчины, незаменимый для зимней рыбалки. А за тулупом в углу гаража, среди сачков и удочек запряталась здоровенная бутыль в плетёной корзине, коль полная то литров тридцать будет, а тут осталось две трети прозрачной жидкости. Это в книжках распишут, мол, самогонка крепкая градусом и если гнали для себя, то чиста, как слеза. Откуда писакам знать, что домашний самогон не горек слезой, а нежен, свеж и чист росой. Не знаю как у кого, а в моей бутыли затычкой пробка от термоса обмотанная несколько раз тонким целлофаном – сидит в горлышке намертво. Чуток напыжился и потянул бутыль на простор, к открытым воротам, к свету дневному, да не утерпел,  пробку поковырял туда-сюда и...  вытащил. Аромат из бутыли прёт, явно, ему в гараже тесно. Раз бутыль открыта, кто ж не нюхнёт собственное творение?– И я вкусил аромат – носом влез в горлышко. Дух первача глаза слезой застилает, а душу наизнанку вывернул; просит душа потушить разгорающийся пожар. Вздохнул-выдохнул; сердечко трепетно колотится, аж слюну на губах рукавом стёр.
Соседа не уговариваю помочь, а сдерживаю не по годам нахлынувшую моложавую прыть – не дай Бог бутыль опрокинет и добро на пол бетонный прольёт. Бутыль покачнулась в наших руках, жидкость чуть взбунтовавшись угомонилась и бутыль грациозной лебёдушкой поплыла прямиком к распахнутым воротам. Стоит наша красавица посреди открытых ворот, другим на зависть, мне в удовольствие. У соседа глазки бегают, улыбается - себя не знает куда деть. Я занавесочку на стене отдернул, там добротная полка из цельной широченной доски - заставлена всякой гаражной нужностью.  Я аж на носочках вверх вытянулся, руку на сколько смог протянул и шарю, почти касаюсь стены, ищу большой пакет узлом завязанный, а в нём стаканчики, да несколько пивных кружек. Достал пакет. На нём лишь пара пылинок, точно не ради красоты хранится. Развязываю пакет и поворачиваюсь к соседу, а соседа-то нет. Мысль сразу мозг не наискосок, а по сути мужского вразумления бьёт, ядрёной вошью нутро кусает.  Что же в мире и в нас твориться?  Это ж как и куда эпидемия и карантин людей довели?  Бутыль самогона в гараже достанешь, так соседи не сбегаются, а убегают. Явно в мире что-то неладное творится.  Вздохнул, поставил стопарик на капот и только собрался бутыль приподнять, налить и насладиться теплом согревающим дух, как появился семенящий сосед с кружком копчёной колбасы и пачкой чипсов, в одной руке, а другой рукой к груди четыре банки пива прижимает.
––  Извини, вот в машине кой что завалялось.
А из-за его объёмистого живота и могучего зада ещё две знакомые рожицы выглядывают.
Я им рукой машу:
–– Заваливайте ребятки – ворота распахнуты, чего мимо тереться, коль есть потребность булькнуть. Даст Бог - не пропадём, в домашнем продукте не тонут, мы ж не дети малые - меру знаем, не утонем, а с пользой для здоровья - вирусу кирдык натянем по самые уши. Первач знамо переплюнет  шестьдесят градусов, а для не тренированного горла сгубленного вискарём и пахучим клопами бренди, вон там – в углу, пылится пятилитровый баллон с магазинной водой, да и бокалы пивные есть. Если кому нужно.
Рожицы переглянулись, мол, к себе заглянут, ворота запрут и мигом. Надолго – дела не позволяют, а  на пару  минут составить компашку завсегда пожалуйста с соседским теплом и душевным удовольствием.

Застелил я капот курткой. В гараже бумажные газеты нынче дефицит, а прозрачных целлофановых кулёчков у каждого и в гараже, и в машине, навалом. Сосед на расстеленные кулёчки колбасу и порезал, где тонкими кружками, аж  насквозь просвечиваются, а где здоровенными кусками. Надорвал пакеты с чипсами, а банки с пивом рядом поставил. Я пятилитровый баллон с водой обтёр мокрой тряпкой. В два пивных бокала водицы налил, а пять стограммовых стаканчиков поставил рядком плотно друг к дружке. Тут и мужики подошли из соседских гаражей. Принесли закуски всякой: огурчики маринованные в литровой банке, булку порезанного чёрного хлеба, баночку шпрот, парочку литровых каких-то минералок, но точно не "Боржоми" и несколько баночек-малышек с пивом. Уходили вдвоём, а пришли втроём, я глазки прищурил – усмехнулся, в душе довольный, не зря пять стопок поставил. Глянул на капот - места свободного нет -  полный закуси. Сразу вспомнились годки молодые в советские времена, когда такие застолья были не редкость, а обычное дело.
Почти вровень с краями налил по стопкам самогона, а третий пивной бокал наполнил пивом из банки и продолжил ранее сказанную соседом фразу:
–– За русскую грусть, водки не хватит во всём мире, эт точно... А свой самогон, как бы не было горько, всегда утешит. В доброй компании покумекать не грех, а благое дело. Наболевшее вылить и... растереть, да умишка набраться. Самогон, коль душевный, мыслю не туманит, а стружку с духовной закваски снимет, бывает, вместе с плесенью, коль есть. Воля случая и все мы по Свету разбросаны , вдали от России, за европейским забором с колючками, да каждый с думкой о ней, о родимой, о Россиюшке, а грусть... То ж любовь в печали. Я так вам, мужики, скажу: Пока жив, хоть один русский, то где он живёт, там и Русь вольно дышит,   хрен удавишь. За нас мужики, за русских... За наших баб. Куда нам без них?.. Тут по Европам баб любых с лихвой, а таких, как наши – нет. А мужик с бабой, это дети, семья... А русская семья, это крупинка Русского мира.  Значит, сердце Русского мира – Москва, а границы, это мы – русские, живущие по всему миру... За нашу, Россиюшку!


20.05.2020г.


-=*(А)*=-