Петрикор

Только что прошёл дождь, Солнце разбрызгало своё сияние на асфальт, и влага поднялась в воздух, легкий ветер задышал прохладой, а я встал с земли, огляделся вокруг и пошёл дальше. Ритм жизни снова затянул меня в свои объятия и трепетно защебетал в такт пению невидимых, но прекрасных птиц. Я зашагал быстрее, увереннее, задиристей и как-то целеустремленно и ясно, как-то так, что я что-то понял, пока сидел на земле на корнях огромного дерева, прячась от дождя под его могущественными лиственными руками. Ещё утром я слабо себе представлял, что именно я скажу на этой конференции, заботился больше о правильно выбритом лице, аккуратно завязанном галстуке, и о многом таком, что очень мало связано со мною самим и моими идеями. Я всегда боялся выступать публично, терялся и растворял свой страх среди множества глаз. «Глоссофобия – ваш диагноз, мой друг», помнится как-то мне заявил с масленой улыбкой мой психолог. Сколько раз после подобных ораторских неудач я растерянно перебирал своё выступление, дерзкие вопросы в мой адрес и как же сильно потом я бесился тому, что я так нелепо и медленно думал тогда и потому всегда так слабо и неуверенно выглядел. Но самое страшное, самое неприятное было то, что я злился на себя за свою неспособность выразить всем им всё то самое, что я хотел, всё то самое, что я действительно думаю и имею в виду. Теперь вроде мне стало всё ясно, теперь вроде я понял, как и что я скажу, а точнее мне просто стало всё равно, что они все подумают и поймут ли они меня вообще.
Он открыл большую деревянную дверь, взбежал по широкой мраморной лестнице и ворвался в аудиторию, щебет сидящих в ней слушателей внезапно смолк. Его галстук был криво посажен, штаны костюма замяты, пиджак испачкан.
- Здравствуйте, - робея и краснея, начал он, - откуда вы знаете что-то об этом самом мире, в котором мы живём, как вы живёте и познаёте эту жизнь?
- Я просто вижу этот мир, я его чувствую, - воскликнула сахарная толстуха с задних рядов.
- Я много что черпаю из книг и других разных авторитетных научных каналов современности, - произнёс спокойным от стеснения тоном худощавый персонаж с первого ряда.
- Я его познаю постоянно, общаясь с друзьями и коллегами, анализирую и впитываю в себя, - уверенно молвил мужчина в очках откуда-то из средних рядов.
- Я живу семьёй, любовницей, близкими, работой и какими-то радостными мгновениями счастья от отдыха, приятного общения, улыбок детей и ласки женщин, - уверенно произнёс мужчина в твидовом модном и дорогом костюме.
- Я купаюсь в удовольствии от обычных дней, приятных покупок и моря внимания к своей персоне, я живу этим миром так, как мне подсказывает сердце, как мне хочется и пока я так желанна, - воскликнула девушка с первого ряда с весьма утонченными чертами лица, но пышными губами и очаровательным вырезом на розовой кофте, что так приятно и вожделенно подчёркивал её очень даже пышную грудь.
- Хорошо, хорошо, - он поправил свой галстук, посмотрел в свои записи, что-то перечитал, почесал лоб, вытер пот от своего страха перед выступлением, снял очки и посмотрел на всю аудиторию, не видя лиц, не замечая их выражения и эмоций, - да, да, нечто подобное я постоянно слышу от аудитории, всегда почти одно и то же. Человек, по сути, слишком близорук и беспомощен, весь наш с вами мир ограничен сиюминутными чувствами и перцепциями, мы обречены, обречены, к сожалению, на полное истребление сейчас или чуть позже или сильно позже, значения сильного не имеет. Каждый из ваших миров – это всего лишь одна миллиардная процента того самого мира, в котором мы живём, а ведь это бескрайние просторы Космоса, это невероятное множество микроорганизмов и квантов, мы где-то между макромиром и микромиром, но мы с вами застряли в своих стремлениях, стремлениях к ублажению своих желаний и чувств. Да, да среди вас найдутся единицы самоотверженных, кто постарается найти пенициллин или запустить ракету на Марс, но 99.9% будет потреблять, желать, тратить и зарабатывать, любить и изменять, верить и врать, строить планы и рушить всё, что так дорого, искать и не находить, бояться и жить, но рано или поздно вы превратитесь в прах, и что тогда, что? С чем этот вид будет жить дальше? Также пытаться видеть только себя, свои желания и переживания и погибнет, рано или поздно погибнет от того, что ещё есть в этих 99.9% всего неизвестного для нас мира, мира настоящего, мира требующего нашего разума и участия, - он выдохнул, оглядел аудиторию, тишина пугала, но он уже не боялся и продолжил, - мы с вами сделали из науки новую религию, что оправдывает в очередной раз наше величие, мы с вами превратили разум в эти самые пышные груди, - и он посмотрел в ту сторону, где сидела девушка в розовой кофте, - которые работают только на привлечение внимания, но не на созидание чего-то ценного и истинно важного, - мы с вами нашли себе комфортный кокон и спрятались в нём, - он снова вытер лоб и улыбнулся, - мы погрязли во лжи и её оправдании, мы живём не так, как хотим, а всего лишь как можем, и как умеем, боясь сделать шаг, шаг в другие миры и их действительность. Нам так удобно, наш разум пока настолько недоразвит, что другого и не способен сделать, ибо это тетанический труд, на который из вас мало, кто способен, - он оглядел всю аудиторию и смолк. Молчание воздуха давило, слышно было лишь дыхание сотен людей, но ничего больше. Он хотел сложить свои записи, но передумал и просто улыбнулся, и внезапно вышел.
На улице было свежо, только что опять прошёл дождь, он засмеялся и пошёл домой. Войдя в квартиру, сбросил пиджак и галстук, приготовил яичницу и достал с верхней полки большой и увесистый том по астрофизике и окунулся в это множество букв и формул. Девушка в розовой кофте пришла через час, открыла дверь своим ключом, бросила сумку в прихожей, подошла к нему и улыбнулась.
- Зачем ты так? Я тебя не понимаю, совсем не понимаю, – произнесла она, прижимаясь к нему всеми своими возможными формами, запинаясь и перебивая своё дыхание.
- Не знаю, просто я устал, - он отвернулся и едва сдерживая слёзы, уставился в книгу.
Она фыркнула и прошла на кухню, пытаясь приготовить ужин.
Он хлопнул увесистыми страницами и достал ноутбук. На улице шёл дождь и было свежо, дыхание щекотало мысли и создавало романтическое чувство. Он открыл свою программу, цифры бежали назад, приближаясь к нулю. Две минуты двенадцать секунд, одиннадцать секунд, десять. Он закрыл свой гаджет и прошёл на кухню. Её розовая кофточка была по-домашнему уютна и комфортна, он обнял её и поцеловал в шею, спускаясь ниже, возбуждаясь от её форм и своего желания. Потом вспышка, тот самый астероид, о котором он так сильно и много пытался сказать всем, достиг планеты Земля, а затем тишина, и просто конец всему этому миру, который начнётся сначала, который выберет новую форму жизни…
SH