Бледная Лиза

Бледная Лиза невидящим взором видит:
все мировые пассаты, муссоны и мусор, поднятый ими,
включая даже масонов, борются за великое имя
Виктории, а справедливость ни нашим, ни вашим,
да и вообще это сложно с костными-то мозгами нашими
и наивными размышлениями о каком-то небесном отце.
«Кстати, если бы нас не наказывали сначала,
стали бы мыслить наказаниями в конце?
Вот так живешь, а внутренний демон возмездия
растит себе толстые ноги, чтобы месить глину бога,
превращенную духами в мясо. Мы — люди, избранные из нелюдей,
и тех, кто они — не простим, и, если бешенства хватит, убьём,
а не хватит — запрем с пауками.
Но на деле на дне этой ямы нет никакого "мы",
есть только бледная Лиза, то есть, я и — они,
которые ссорятся, дубасят, донбассят, пулями лупят мясные тела,
и пули булькают, плюхнувшись в тело, а потом доктора
достают щипцами свинцовые мерзости русской смерти.
Они дерутся, плюются, визжат, таскают врагов за волосы,
калечат и добивают, чтобы не разблокировать
искусственный интеллект, высший сверхразум, нашего отче,
которому все подотчётны, а, впрочем, свобода воли».
Бледная Лиза с предсмертным взором, видящим только истину,
остальное неважно, требует: «Включить вечный двигатель и
методом Кашпировского дать установку на единение
и всемирное тяготение к аттрактору вселенской любви,
в общем, требую снять пси-террор со всего человечества.
Короче, все мы животные, лаем, блеем, визжим,
издаем неприличные звуки, а один из ста тысяч как бы случайно
обретает частичный дар речи.
Впрочем, зачем ему этот дар не особенно внятной речи
посреди неприличных звуков конфликтующих организмов?
Им доступна лишь истина плетки и хрип издыхающей клизмы.
А мои жизненные наработки здесь не нужны,
а уж там тем — тем более».
Так говорила бледная Лиза, думая сделать исключение для детей,
но что дети? Они же как дети.
Аттрактор всемирной любви заблокирован даже для них,
и даже ребенку по силам нажать на курок пистолета
в этот бешеный зимний год, в этот год без единого лета.