Красноречивые свидетельства прошлого

Употребляя некоторые устойчивые выражения, мы часто не задумываемся  о том, насколько долгий путь они проделали и что (какое событие или обстоятельство) стояло за их появлением. А между тем, некоторые приметы, запечатленные в поговорках и фразеологизмах, доносят на нас обычаи и нравы старой Руси, красноречиво свидетельствуя о их суровости, а иногда и жестокости. Присмотримся к некоторым из этих выражений и постараемся представить, откуда берут они свое начало.

На лбу (лице) написано

«У него на лбу (на лице) написано», – говорим мы о человеке, чье душевное состояние, характер, склонности или намерения легко определяются по внешним признакам. Сегодня это – чистое иносказание, которое понимается так, что человек представляет для окружающих «открытую книгу», в которой можно «читать» внутреннее содержание.
Однако невинное на первый взгляд сочетание слов доносит до нас отпечаток совсем иных реалий и восходит к тем временам, когда выражение имело дословный смысл.
По свидетельству историка XVII века Котошихина, людям, замешанным в «Медном бунте», «…клали на лица на правой стороне признаки, разжегши железо накрасно, а поставлено на том железе Буки (букву Б), то есть бунтовщик, чтобы был до веку признатен». Из этого фрагмента становится понятным и значение слова «увечить» – сделать с человеком нечто такое, от чего он не сможет оправиться (выздороветь) до конца своих дней (ср. «увековечить» буквально – «на веки вечные»).
Императрица Елизавета указом от 1746 года ввела клеймение уже на лбу, чтобы преступники «от прочих добрых и не подозрительных людей отличны были».
От того же обычая расправы с преступниками, от выжигания клейма пошли выражения: «заклеймить позором», «прожженный плут», «выжига».
Наложение клейма и штемпельных знаков на лице было упразднено лишь в 1863 году, после отмены крепостного права.

Филькина грамота

Автор этого выражения известен – царь Иван Грозный. Для того чтобы еще больше укрепить свою самодержавную власть и ослабить влияние князей, бояр и духовенства Иван Грозный ввел опричнину. Верные слуги под предлогом защиты интересов царской особы бесчинствовали и наводили ужас на все население Руси.
В числе противоборствующих царю деятелей был митрополит Московский – Филипп. В своих многочисленных посланиях-грамотах к Грозному он убеждал самодержца распустить опричнину.
В ответ самодержец презрительно стал именовать митрополита Филькой, а гневные обращения митрополита – «филькиными грамотами», то есть никчемными бумажками. Впоследствии непокорного священнослужителя заточили в монастыре. Там «смутьяна» задушил известный своей жестокостью царский слуга Малюта Скуратов. Сейчас Филипп почитается как мученик, святитель Филипп Московский.
С «легкой руки» царя уменьшительное Филька – от имени Филипп – стало синонимом разини, недотепы, недоумка. Отсюда же и наше «простофиля». А «филькина грамота» обрела значение «не имеющий юридической силы, безграмотно составленный документ».

Подкузьмить и объегорить

Нетрудно догадаться, что эти глаголы происходят от имён собственных Кузьмы и Егора, а точнее – Егория. Но вот что удивительно – оказывается, что оба эти персонажа взяты из святцев. Как же так получилось, что имена святых легли в основы глаголов, обозначающих действия злые, подлые, жестокие? Истории их похожи друг на друга как близнецы-братья.
Дело в том, что в старину не было календарей, по крайней мере таких, к каким привыкли люди нашего времени. Жители деревень ориентировались в годовом цикле при помощи церковных праздников, которые часто бывали именинами какого-либо святого. В день греческих святых Косьмы и Дамиана (17 октября по старому стилю) хозяин делал окончательный расчет с работником, трудившимся у него в течение сезона. Нетрудно представить, что расчёт этот не всегда соответствовал ожиданиям работника – отсюда и возник глагол «подкузьмить», ведь праздник в народе попросту именовали Кузьмой (ср. Пётр и Павел час убавил, а Илья-пророк два уволок).
Период расчётов работодателя с работником продолжался две недели, и следующим праздником, 26 ноября, был день Егория осеннего (Георгия, Юрия). Несправедливые расчеты землевладельцев с крестьянами также стали причиной для появления глагола «объегорить», то есть «обмануть, обсчитать, обобрать». Кстати, Святой Георгий (Егорий) почитался покровителем земледелия. С его именем также связана поговорка «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день».   
Прежде на Руси крестьяне, жившие на землях помещика, имели право по окончании земледельческого сезона переходить от одного владельца к другому. В Судебнике 1497 года царь Иван III установил четкое время перехода крестьян: неделя до Юрьева дня осеннего и неделя после. К этому сроку трудовой сезон в деревне заканчивался, и хозяйство не страдало от потери рабочих рук. Крестьянин должен был заплатить феодалу за свой уход «пожилое» – рассчитаться за пользование землей.
Однако постепенно (было несколько различных постановлений) крестьян стали прикреплять к земле, ограничивая их свободу перемещения. И в конце концов Соборным уложением царя Алексея Михайловича от 1649 года был введен бессрочный сыск беглых крестьян, положивший конец прежней возможности искать для земледельцев лучшей доли и узаконивший крепостное право. Так и появилась поговорка «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», выражающая разочарование и несбывшиеся надежды самого многочисленного сословия.

Иван, не помнящий родства

Во время крепостной зависимости беглые крестьяне, беспаспортные бродяги, попав в руки властей, обычно скрывали свое настоящее имя, называясь самым распространенным – Иван, а на вопросы о происхождении отвечали, что «родства своего они не помнят». Так, «Иванами, родства не помнящими» записывали их в полицейские протоколы.
Юридическая формула переросла в поговорку. Не помнящим родства в народе стали называть каждого, кто отрекается от родных, друзей, привязанностей. Войдя в литературную речь, выражение приобрело более широкий смысл: «человек без идей, убеждений, традиций».
«Я не со всяким встречным связываюсь и предпочитаю быть осторожным с людьми, не помнящими родства», – писал Салтыков-Щедрин в книге «За рубежом».

Чтобы впредь неповадно было

Выражение перешло в нашу речь из судебной формулы, выработанной в середине XVII века. Впервые оно встречается всё в том же «Уложении» царя Алексея Михайловича (1649 г.).
В статье 16 (глава VII) говорится об ответственности сотенных за самовольное, без царского указа и воеводского разрешения предоставление служилым людям отпуска с военной службы. За подобное самоуправство сотенные приговаривались к битью батогами и заключению в тюрьму, «чтобы на то смотря, иным сотенным головам не повадно было так делати».

Стоять как вкопанный

Иностранные путешественники, побывавшие в Москве в годы правления Алексея Михайловича (прозванного Тишайшим), рассказывали в своих воспоминаниях, что видели на Красной площади женщин, зарытых в землю по самые уши. И эти сообщения не были досужей выдумкой. При «тишайшем» царе и за его царственной подписью было принято Соборное уложение, одна из статей которого говорила: если жена учинила «мужу своему смертное убийство», то ее «живую окопати в землю… и держати ее в земле… покамест она умрет».
Стерегли наказанных стрельцы, чтобы никто из жалости не подал жертве воды или пищи. Варварская расправа и сохранилась в народной памяти в виде крылатого выражения. «Стоять как вкопанный» значит – «застыть на месте; стать неподвижным».
«Сколько ни хлестал кучер их, они не двигались и стояли как вкопанные», – читаем мы у Н.В. Гоголя в «Мертвых душах».

Страдать хернёй

Это выражение отразило презрительное отношение к «белобилетникам», сумевшим избежать воинской повинности. Hernia по-латыни означает «грыжа», и именно этот диагноз нечистые на руку военные врачи чаще всего ставили детям обеспеченных мещан, которым не хотелось служить в армии. Каждый пятый горожанин-призывник в России в конце XIX века исправно страдал хернёй. Так крестьяне, которым было не по карману последовать примеру более состоятельных земляков, переиначили латинский диагноз.

Места не столь отдалённые

В «Уложении о наказаниях» 1845 года места ссылок были разделены на «отдаленные» и «не столь отдаленные». Под «отдаленными» подразумевались сибирские губернии и в дальнейшем Сахалин, под «не столь отдаленными» – Карелия, Вологодская, Архангельская области и некоторые другие места, расположенные всего в нескольких днях пути от Петербурга.
В самом начале повести «Очарованный странник» писатель Н.С. Лесков от имени одного из персонажей говорит: «Для чего это неудобных в Петербурге людей принято отправлять куда-нибудь в более или менее отдаленные места, отчего, конечно, происходит убыток казне на их провоз, тогда как тут же, вблизи столицы, есть на Ладожском берегу такое превосходное место, как Корела, где любое вольномыслие и свободомыслие не могут устоять перед апатиею населения и ужасною скукою гнетущей, скупой природы».