Куда бы тропы нас не привели... - глава первая

     Трофим и Пелагея.

     Трофим Уткин, житель таёжного уголка, почитай, на краю света, страсть как любил лето и люто ненавидел холодное время года. Да какое там лето в его краях северных. Для северной тайги характерна жёсткая зима, холодная погода, прохладное лето. Здесь царствуют ели, невысокие сосны, растущие разреженно.

     В Африке бы погреться, - мечтал он в крещенские морозы. - Всласть вкусить солнышка, прогреть косточки стариковские, в январе восемьдесят пять исполнилось. Как выжил в этой стуже, самому дивно. Вот Пелагея моя, одного года со мной, а никогда не мёрзнет. Может оттого, что пышна телом, как тюлень? В любую стужу щасть на улицу с ведром помойным и не бегом, а шагом медленным, в одной кофтёнке ситцевой, а мне по нужде в шубняке страшно до ужаса. Вроде и май наступил на дворе, а тепла нет.

     - Чего опять бубнишь, Трофимушка, о чём твои мечты? Неужто  про Африку свою? На кой ляд она тебе спонадобилась? Почернеешь, как басурманин, - смеясь, пропела голосом певуньи вошедшая с улицы Пелагея, сбрасывая с плеч шаль пуховую. - Пошёл бы во двор, топором помахал, дровишек наколол.

     Ворчит, а сама норовит вкусненьким угостить, - подумал Трофим, нехотя вылезая из под тёплого одеяла и ныряя в толстенный спортивный костюм. - Не вставал бы, но пора бежать к туалету. Вот наступит лето, сделаю тёплый, с печкой, чтобы посидеть не торопясь, поразмышлять. Ой! Пора уже бежать, так и до греха недолго.

     Жизнь Трофима никогда не была лёгкой. Детей бог не дал, жили они с Пелагеей на кордоне с самого рождения по дни нынешние. Он - сын лесника, она подкидыш, неизвестно откель взявшийся в этой глухомани. Маманя Трофима сердцем чуяла, что не к добру эта малютка здесь оказалась, пилила бы отца по чём зря всю жизнь за грех, им не сотворённый. Подбросили малютку прямо в избу, оставив на печи. Больно уж хитро получилось. Батяна пошёл капканы проверять, матушка на минутку отлучилась, входит в избу а на печи ребёнок верещит, свой-то в люльке спит спокойно. Как тут сердцу не ёкнуть и не заподозрить муженька.

     Им с Пелагеей по десять лет с небольшим стукнуло, лето стояло в самом разгаре, когда появился на кордоне мужик незнакомый, с порога и брякнул:

     - Моя это дочь, каюсь. Жена родами померла, а я от геологов услышал о рождении на кордоне ребёночка, на лыжи, и сюда прямиком. Кроху недельную укутал, спрятал себе под шубняк и айда к вам. Выследил, когда хозяин ушёл угодья осматривать и капканы проверять, а хозяйка по нужде отлучилась из избы, положил на печь и вон подальше. Болен я, уйду скоро, вот и решил покаяться и всё вам рассказать. Деньжат за десять лет скопил на приданное дочке. Пелагеей назвали? Угадали с именем, матушку её так звали. Пора мне, надо до зимовища добраться, а силёнки уже не те.

     - Куда же ты пойдёшь, родимый? На тебе лица нет. Поживи рядом с дочерью, может и хворь отступит, - стал уговаривать отец Трофима.

     Обрадовался гостю, как никогда и никому не радовался. Теперь перестанет жена пилить и в грехах винить.

     С того года и прижился  отец Пелагеи на кордоне, построив небольшую избу. Действительно хворь отступила, матушка Трофима травами отпоила. Дожил до свадьбы дочери и тихо угас в тот же год. Исполнилось им с Пелагеей по двадцать годков.
Состарился отец Трофима, поздно они с матушкой наследника сообразили, так уж вышло в жизни. И остался Трофим вместо отца. Без малого пятьдесят пять годков пролетело. При новой власти упразднили его кордон, когда ему шестьдесят пять стукнуло. За выслугу лет медалькой его наградили и забыли. Кордон на балансе не числился, поскольку обустраивал его батяня сам. Пелагея и стажа не имела, грамоте свекровушка её обучила. А Трофим  в интернате поучился и техникум заочный закончил, став  дипломированным специалистом лесного хозяйства.

     Жена Пелагея родителям уход обеспечивала, живя безвыездно на кордоне. Тяжело болели оба. Ох и намытарилась она с ними, лежачими. Кроме того, надо было обход делать угодий, кормушки для зверья сеном и солью пополнять.

     Уезжая на сессии, любил Трофим танцы и за девицами прихлестнуть. Была одна зазноба, от которой озноб по всему телу шёл, забывал в её объятиях о доме. Уже подумывал развестись с Пелагеей, хотя  и не надо никакого развода, не регистрировали они брак свой, не было надобности в их таёжном тупике. Благословила матушка иконкой, вот и весь обряд. Так бы и поступил. Вот только зазноба та не только с ним шашни крутила, а всё равно манило его к ней. Решил поехать во всём Пелагее признаться и с городской кралей в загс под ручки пойти. Колечки купил, костюм парадный, рубаху белую, с работой в городе определился.
Приехал домой, отца уже Пелагея похоронила. Одна со всеми делами управилась. Исхудала за месяц, ухаживая за двумя его больными родителями. Пушнины добыла, выполнив план. Посмотрела на него матушка и сказала слова, от которых едва сердце не остановилось:

     - Не то ты задумал, Троша! Ой, не то! С того света прокляну, ежели Пелагеюшку обидешь!

     В тот же день и не стало матушки. Больше в город  Трофим не ездил. Жил себе в своей избе с разлюбезной Пелагеюшкой, никого и ничего не вспоминая. Вот и пробежала жизнь.

     Тепло натопила Пелагеюшка в избе, не жалея дров. Залез Трофим на печку, прикрылся стёганным одеялом. Жарко стало, аж пот прошиб. В избе щами пахнет, зайчатенькой с лучком, пирог на столе с картошечкой стоит, соленья всякие и бутылочка можжевеловой настойки домашнего приготовления, как водится – с ледника.

     - Да ну её к ляху, эту Африку! На кой она мне нужна, - произнёс вслух Трофим и слез с печи.

     Плеснул из рукомойника водицы в лицо, причесал перед зеркалом чуб свой реденький и к столу.

     - Чего-то не пойму, по какому поводу праздник сегодня. До дня победы ещё три дня. Скоро совсем одичаем. Ну и пусть! Лишь бы ты жила, моя ненаглядная! Помни! Мне без тебя не жить, Пелагеюшка! Страсть как люблю твою настойку. Не пойму, из чего самогон свой гонишь, а мне и не надо понимать. С пчёлами вы хорошо с маманей придумали. Изба тестя пустовала, вы туда улья и примостили на время холодное. Умно! Свой медок, свои наливочки. Какая Африка сравнится?!!

     - Да вот решила не дожидаться праздника, кто знает сколько ещё мы проживём. Запасы на семью, а нас тока двое, чего их беречь,  - ответила Пелагея. - Лет нам много, Трофим!

     Садилось солнышко, прячась за ельник у избы. Тишина стояла необыкновенная.


Рассказ второй: