Суслики. Платьице. Глухой с кобурой. Ч. 2

               
                СУСЛИКИ. ПЛАТЬИЦЕ. ГЛУХОЙ С КОБУРОЙ.

                ЧАСТЬ – 2


- Не отпуска-а-ай! Ща обмякнет! – поучал товарищ.
 Хорошо, что пришёл на помощь, а то бы как? Ведь впервые! Одно дело – слышать, другое – сделать самой на практике.
  Суслик ещё раз дёрнулся и обвис. Стал мягким, вялым.

- Готов! Где верёвка? Привязывай. И остальных так. Чтоб связка была.
Марийка привязала и вместе с верёвкою бросила добычу в мешок.
- Нельзя так! Вешай сразу через плечо,- заметил Витуха.
- Зачем? Он же мокрый! И - холодный!
- Вот поэтому и – через плечо! Чтоб совсем не окоченел. Потом шкурку не сдерёшь! Поняла? А на твоей фуфайке тушка будет тёплой. Ну, я отчалю – мне ж тоже надо выливать,- сказал и убежал.
   Марийке хотелось бросить всю эту «охоту», убежать домой, схватить мяч и на лужайку с подружками. Чтоб ничего этого не видеть, не чувствовать в дрожащих руках дёрганье зверька!
- А платьице?- невольно вслух спросила себя девочка.
  И руки сами потянулись к пустому ведёрку.  Большие солдатские сапоги потопали по косогору вниз к ручью. Казалось от их топота гудел весь меловой косогор:
- Тише ты топай своими сапогами – всех сусликов распугала!- сердито закричал Валай,  взглядом выслеживающий сусликов. – Топает тут!  Аж, гора гудит! Вишь – все суслики попрятались в норы!
- Это не я! Сами сапоги! – огрызнулась девчонка на соседа, поспешая к ручью.
    
  Ручей. Гора. Норки. Бульки на воде. И вот она – мокрая голова с резцами! 
   - Со спины! Хватай!- вслух приказывает себе охотница за дичью.
   - Сжимай шею! Дави! Сильнее!
    Суслик  отчаянно сопротивлялся, Марийка давила шею, прогоняя страх и жалость.

   На огромном косогоре огромного лога под огромным мирным небом  – шла отчаянная борьба двоих: одного - за жизнь, другой  - за хлеб и новое платье!
      Суслик обмяк, повис.

      Марийка привязала его к верёвке рядом с первым и перебросила связку через плечо.
       И снова – склон, ручей, вода, подъём, нора и голова…

    На пятом суслике унялась дрожь страха. Руки стали сноровистее.
    На седьмом – она упрашивала их:
- Ну рученьки мои! Ну, сжимайте же! Сильнее! Мне ж платьице надо купить!
   После десятого она свалилась на косогор и сняла сапоги.
Ножки пекли пёком. Покраснели. На пятках вздулись кровавые мозоли.

    Домой возвращалась вместе со всеми ловцами.
    Хотелось залезть на тёплую печку и лежать, лежать…
 - Па! Сдери шкурки с сусликов, а,  - попросила отца.
 - Нет! Вот одного ошкурю, покажу, как надо, а дальше – сама! Меня дела поважнее ждут.
   Взял нож. Принёс и бросил на землю большой лист фанеры. Достал коробок с гвоздями, молоток.  Вырезал прут, заострил с обоих концов. Ножом прорезал в задних ногах суслика дырочки, всунул туда острые концы прутика, подвязав его к ручке двери.
- Смотри – вот так аккуратно обрезай вокруг лап, потом голени… До живота… Потом старайся не вспороть брюшину, а то кровью перемажешь шкурку – не примут! – показав все тонкости снятия шкурки с тушки,  растянул её на фанеру и прикрепил гвоздиками…
- Видела? Делай! – и ушёл на огород.

  Уставшие детские ручки резали, стягивали, растягивали, прикрепляли гвоздиками…
      Ныли ножки. Слёзы катились из глаз Марийки…
  Но сил придавала такая желанная мечта – новое платьице!

       Поздним вечером вернувшаяся с колхозного поля мать, управившись по дому, помогла дочке смазать омытые ножки домашними мазями на травах и перебинтовать натёртые мозоли…
 
        А дня через три маленькая девочка в больших отцовских растоптанных и сбитых на фронтовых дорогах солдатских сапогах снова от зари до зари гулко топала вниз и вверх по крутым склонам Круглянского да Дементевского логов, и этот гул перекатывался по чутким меловым косогорам, как глубинное эхо. 
       И прятались, и выскакивали, столбиками замирая у своих норок, суслики, и затевали перекличку, похожую на громкий писк или свист.

                Продолжение следует...