Из могилы в колыбель

Свинцовый дождь
по рельсам лёгких,
смолистым поездом скрипя,
уходит от перрона ночью,
по кругу лижет города
забытыми в селе словами,
в пространстве потеряв глаза,
от бесконечности до точки,
сжимает мир до атома.
Из клетки рвётся тощий Вий,
срывая цепь голодной хваткой,
где вброд не перейти, там Данте
порочный круг закрыл на девять врат.
Китайские алхимики пытались
отыскать
переплетение бессмертья
с философским камнем—
скрутить обманом смысл бытия
не удалось:
не сняв венец терновый,
песок жуя зубами,
по Виа Долороса
не пройти без слёз—
лишь в тонко–эстетичной грали
перебивает Смерть весь пафос роз.
Огнём спустившись с Эмпирея,
Иисус бредёт по глади квантом,
и чёрной книгой языков
он заплетает мысли в банты,
пуская счётчик на весах,
изгибы на шипы меняя,
поход крестовый объявляя—
мы просто любим убивать.
Потёртый карабин,
перед глазами плёнка...бирка в ноги...
пером чернилами рисуя по листку,
два пальца на курок,
из табакерки чёртик—
пилоты объявляют "От винта!" холсту.
Сверлит мои мозги
вопрос который год:
скажите,
для чего придуман порох?
Быть может, убиваться?
Мы властелины грёз?
Для тех, кому противно оставаться?
Иль просто убивать без слов?
Бумажный Феникс
возрождается из пепла
(не в этом мире)—
пьяный скорпион
ужалит сам себя
до смерти,
мгновенно превращаясь в тлен из проз.
Харам войне,
два пальца за спиной скрестив,
не значат договоры на крови ни сколько—
сегодня объявляю личностный Джихад себе,
блокадой опоясов, жаля все пороки.
Энергия из катафалка, покрутив педали,
за руку с Хроносом, кометой облетев
и Млечный путь, и бублик, и в груди заплатки,
ложится в поле Хиггса из могилы в колыбель.