Карантин Баллада о службе 2

Я прилетел сперва в аэропорт Альштадта.
Оттуда электричкой нас в Ваймар привезли.
Там в госпиталь попал. Бронхит скосил солдата.
А пацаны мои в учебку все пошли.
Отстал так от своих. Мы ж были друг за друга!
В Новомосковске лихо отпор давали всем.
Напрасно "старики" искали в нас обслугу.
Нас сотня киевлян. Не знали мы проблем.

И вот уже один. Кто спину мне прикроет?
Не знаю никого. Чужой среди чужих.
Но в госпитале том салаг не сильно строят.
Да и особых стычек не вспомню никаких.
Вообще ж больничка та - то отпуск для солдата,
О той лафе потом, я часто вспоминал.
Вот так вот получилось - не видев автомата,
Не начав даже службу, я сразу в рай попал.

За десять дней подлечен. Уж офицер за нами,
С дивизии из Галле прибыл забирать.
Был выписан и Васька. Мы стали с ним друзьями.
Мы спелись с ним буквально. Той дружбы не порвать.
И снова мы в пути. И снова электричка.
Куда везут опять? - Молчит в ответ старлей.
Такое ощущение - дана им методичка.
Молчат, как партизаны, не отводя очей...

И вот, кажись, приехали. Мы на перрон выходим.
Табличка на немецком. "Шлотхайм" - читаем мы.
Таджик, увидев немку, голодных глаз не сводит.
Терпеть ему придется аж целых две зимы...
Последние глотки свободы мы глотаем.
Идем хотя и строем, но вольно, не в напряг.
И все по-сторонам печальный взгляд бросаем.
А немцы что-то ржут, глядя на нас, вояк.

И вот он гарнизон, забором обнесённый,
Бетонным, а за ним мы видим городок.
Мотострелковый полк, что был Краснознамённый,
Гвардейский легендарный, что в службе знает толк.
Уже на КПП погоны разглядели,
Цвет красный значит будем на плечах носить.
Довольные вовсю "деды" на нас глазели,
Ведь нам теперь за них два года аж "мочить".

Нас привели в казарму, в отсек для Карантина,
Где молодняк муштруют, к Присяге подводя.
Хоть много лет прошло... Запомнилась картина,
Которая реально потрясла меня.
Раздался дикий вопль, Кинг-Конга, толь Тарзана,
И что-то волосатое вдруг прыгнуло на нас.
Злорадная улыбка. Ну прям, как обезьяна.
- Вешайтесь, душары! Сношать мы будем вас!

Я внутренне готовил себя к тому экстриму.
Реальность оказалась похлеще во сто крат.
В кино советском не было про буйство-дедовщину...
Ну, разве что "Доцент", что майку порвать рад.
"Вот это я попал! Романтики хотелось?
А это точно армия?" - себя я вопрошал.
И как-то мне служить уже перехотелось.
Не про такую службу в тех книжках я читал...

Две первые недели провел я в Карантине.
Такого бардака я в жизни не видал.
"Последний день Помпеи" - вы помните картину?
Мне этот карантин очень напоминал.
Попал я в первый взвод, где азик замкомвзвода,
Как сидоровых коз он нас тогда гонял.
По-русски он не мог связать четыре слова,
Зато команды смело всем он раздавал.

Он мог ударить нас за дело и без дела,
Ведь власть в его руках, и бил он сильно нас.
Причем, он бил не всех, отвечу я вам смело,
Он не любил "хохлов", да и вообще славян.
Солдатский тапочек по ляжке - это больно!
Я тоже на себе однажды то познал.
Но земляков не трогал. И было им прикольно.
Такой нацбеспредел в Союзе процветал.

Я раньше и не слышал про слово то - "землячество".
В кино мы были братьями, советский все народ.
А здесь не раз "мочилово" - до крови, не чудачество.
С ремнями и со бляхами стенка на стенку прет.
Но "рубки" те случались только в Карантине,
Ведь "дух" - то не солдат еще, Присягу он не дал.
Иль в ротах пыл стихал, иль по другой причине,
После Присяги больше тех побоищ не видал.

1987-2020 годы.