Исповедь белогвардейца

Вам не понять. С того не осуждайте,
Где отличить вам настоящий ад.
А понагрезилось, сударыня, так знайте,
Меня в упор случалось расстрелять.

Хоть говорить об этом нет охоты.
Но, любопытства успокоить жар,
Я изложу, как гибла наша рота,
И как с пробитой грудью я лежал.

Зардел рассвет, нас выстроили цепью.
Патронов нет. В штыках искрится смерть.
И злые лица озаряла светом
 Незримой силы роковая бредь.

Команда: - В бой! Пошли на пулеметы.
Каре редеет, знаменосец пал.
И лишь остатки выученной роты
 Преодолели укрепленный вал.

Шаг всё скорее, ярость скалит лица.
Штыки, дурачась, разбирают жертв,
Заставив кровью комиссаров мыться
 И лить на травы горький позумент.

Не хмурьте лба, не вскидывайте брови,
Что убивал и зверствовал порой.
Я дважды грел сыновнею любовью
 Холодный бруствер в битве под Уфой.

Вы, милое созданье, просто жили,
А я на фронте дважды умирал.
И видел, как на поле трупы стыли,
И наблюдал агонии финал.

Имея право, не судите строго.
Не отводите взор тревожный свой.
Ведь я о вас мечтал и думал много
 В боях за веру где-то под Уфой.

Уже убит, нашептывая имя,
В бреду ощупывал нательный крест.
И Матерь Божья даровала сыну
 Уйти живым из проклятущих мест.

Так дайте шанс быть нежным и домашним.
Не убирайте теплую ладонь
 Из сильных рук, что в схватке рукопашной
 За веру дрались, презирая боль.

Дитя, подайтесь первому порыву.
Ненужный страх упрячьте под сукно.
Ведь предначертано, мой ангел милый,
Как мало знать вам в жизни всё одно.