Помнят не забыли

Помнят не забыли

          ***

          Память – звучит вызовом всякому автору. Но нет, не для меня. Это я так начал рассказ с намерением сказать нечто если не новое, то поучительное про человеческую благодарность. Однако…
Пока же я дописывал предложение, мне пришлось признать, что сказать на эту тему не то чтобы поучительного, но даже сколь-нибудь разумного у меня в голове нет, ничего нет. Потому я расскажу вам о предмете из закулисной жизни, из театра, так сказать.

          ***

          За сценой столичного заведения искусств в махонькой гримёрной поздно после спектакля выпивали… Погодите, где ж тут правильное слово? Когда на столе одна бутылка, то да – выпивали, но когда две уже пустые под столом, то это пили. А пили двое. Закусь тоже была на столе, не без того; был и ножик блестящий, а вот ни вилок, ни ложек не было. Махонькие маринованные огурчики из высокой банки длинными тонкими пальцами выуживал худой и высокий. Кислую, смачно хрустящую капусту набирали из тарелки рукой, но уже каждый своей.

          ***

          Пили давно, потому и без тостов. Перед каждым была гранёная стопка, и он по нужде и охоте наливал себе и в одиночку опрокидывал.
Широкоплечий стучал крепким кулаком по толстой столешнице и не мог успокоиться.
          – Забыли. Это ж кого забыли. Юбилей Питера. Такие расходы, а меня не пригласили. Лучшего трагика России не позвали! Как платить мелочишку на молочишко, так не будете ли столь любезны, многоценный наш Григорий Михалыч, показать нам Лира, Акосту, Гамлета, сыграйте Протасова, Отелло, Эдипа, – он опять шарахнул по столу и попал на угол. – У гады, – замахал трагик в воздухе ушибленной ладонью, – хрен больше когда приеду. Не дозовётесь. Забыли, ишь ты и не позвали. Нашли кого забывать.
          Ждёшь, читатель, внешности описание? А ты припомни тех трагиков кого видеть довелось на сцене, киноэкране, а кого портреты в местах разных. Вот и этот был такой же: крупный телом, горластый, обрюзглый, давно не стриженый – ну чем не трагик!

          ***

          – И мне деньги сейчас, ох и нужны, ох и нужны же, треклятые, – комик потёр подбородок ладонью, словно проверяя: хорошо ли выбрит. – На юбилее за пару деньков можно месячную зряплату подхватить, а подсуетившись, так и поболе. А ведь помнят, вот и не позвали. Я им тогда хорошо показал, что есть стоящий комик, а то они мне всё Райкиным да Жванецким тыкали. Зал стонал от смеха, а когда я им местных-то богов с богинями показал, так люди прям-таки по полу покатились. Помнят они меня, как не помнить. Потому и не позвали.

          ***

          – Это ты верно, говоришь, – трагик поиграл бровями и выстроил на лице угрозу. – Пригласили какую шушеру подешевле. Домашние, как увидят кого на экране, так и спорят, где видели – в зубной пасте или фильтры масляные расхваливал? Зол я так – водка не смеет взять. Как воду пью, как воду. Удовольствия никакого не имею. Это они у меня забрали право поиметь удовольствие за мои же деньги. Звонил. С кем говорить – не знают. Я им имя своё называю; мне, говорю, самого главного давайте, говорить крепко будем. Тот трубку берёт, себя называет, званий, как у пса породистого, а я в жизни не слыхивал. Представляюсь и я, мол, актёр имярек. Чувствую, что он круть-верть, тык-пык, тыды-сюды, не знает, кто я. Извините, эдак юлит, не пригласили, потому как призабыли, упустили. Бывает, теперь уж поздно, давайте в другой раз. Ух и дал же я ему. Какой это другой... В следующем столетии, что ли? Теперь уж точно век меня помнить будет. Гады, не помним – не позвали. Вот мелочь людишки пошли нынче. Эта бутылка у нас последняя? Ну а всё равно, дай налью. Душа уж так и пылает. Заливать надо.

          ***

          – Знаешь, ты так всё верно излагаешь. А я не могу. Вы всё на Шекспирах да Гамлетах. Давай чокнемся, чтобы помнили. Как им меня забыть, ежели, после первого концерта, с ихнего верха чина по мою душу прислали. Вы, говорит, остроту своих острот, вот дурак-то остроту острот, так сказать, крылья им подрежьте. Я ему: да-да, конечно, понимаю. А вечером как выдал, да ещё злее. Думаю, не при Сталине вам меня на Колыме сгноить, а тут хер вам. Народ, он умных шуток не забывает. Помнят, вот и не позвали. Гриш, а ты чего не пьёшь? Сам же наливал. Спишь? Ну и спи себе. Водки всё одно лишь на донышке.

          ***

          Трагик уснул. Он крепко спал, откинув голову назад и придавив стол двумя злобно сжатыми кулаками стол. Комик, вздохнул, погладил твёрдой ладонью свой подбородок, будто проверяя, надо ли бриться, и удовлетворённо улыбаясь вышел из гримёрной.


***