Баллада о Годиве

Очаровательной Годивы юной красота
Всех восхищала в скучном Ковентри.
Пленили горожан её любовь и простота,
Свет излучавшие как ночью фонари.

Её супруг, надменный и суровый Леофрик,
Правитель первый Мерсии былой,
Железной волей он страну свою воздвиг
И обложил людей невыносимой кабалой.

Из крепости своей не видел Леофрик
Налогов тяжесть и мздоимства ширь.
Народа жалобы, роптания, стон и крик
Не приносил ему обманчивый визирь.

И в серебре, и в золоте купалась знать,
Страдания народные ей были нипочём,
Пустым утехам предаваясь всласть.
В пирах тянулось время день за днём.

Годивы праведной печальная душа
Терзалась совестью и болью за людей.
Она сиротам, бедным не жалела ни гроша
И сокрушалась в том, что муж её - злодей.

Однажды ночью на одном честном пиру
Она супругу властному поведала о том:
О горечи людской, бытующей в миру,
О слезах матерей и голоде лютом.   

Годивы просьба очень скромною была.
Она молила мужа только об одном:
Чтоб справедливой власть его слыла,
О счастье надо позаботиться людском.

От слов таких жены своей оторопев,
Правитель Мерсии, а он её любил,
Строптивицу ударить не посмел,
Её унизить перед Ковентри решил,

Сказав: «Налоги все я завтра отменю!
Но ты, моя прекрасная, красавица-жена,
Раздевшись донага, я это оценю,
На лошади по городу проследовать должна!»

Годива вызов мужа без раздумий приняла,
Смутившись, покраснев и опустив главу.
И утром обнаженной в Ковентри была,
И в жертву принесла и честь, и красоту.

Народная молва бежала впереди,
Заступницу свою народ ценил, любил.
И от позора уберёг, Годиве дав пройти
По улицам пустым, и ставни все закрыл.

И только лишь один влюбленный Том,
К Годиве тайной страстью воспылав,
Смотрел на шествие её, открыв окно
И все приличия древние поправ.

Легенде этой уже много сотен лет.
Суровый Леофрик налоги отменил,
Сдержав тот унизительный обет,
И пуще прежнего жену свою любил.

Мораль сказания жива через века,
Правителям всем праведный урок:
Забота о народе изначально дорога,
Лишь в этом процветанию будет прок.

Примечание: Мораль англосаксонской легенды Х века мне видится весьма поучительной и в наши дни.