Серебристая прядь ковыля...

Серебристая прядь ковыля,
винограда еврейские пейсы,
обожжённая солнцем земля…
В белом войлоке спят «эдельвейсы».

По поросшим ромашкой полям
сквозь молитвенный шёпот ивовый,
под встревоженный  лай кобеля,
где чабрец приминают коровы -

прохожу,  и проснувшийся звон
колокольчиков  литых из бронзы
разбежится и вырвется вон -
многогласный, безудержно-борзый…

Тех пеструх  и соцветия трав
строгий бык охраняет ревниво.
Невелик, но непрост его нрав -
угрожая рогами спесиво,

станет боком, глядя из-под лба,
роет землю копытом и дышит,
извергая два жарких столба
из ноздрей, что травинки колышет.

Стороной… Стороной… Стороной -
не играя с огнём этим рыжим -
пусть сияет зрачок вороной,
а обиду невесты залижут...

Вдоль глициний, овивших забор
в наступающий лес углубляюсь…
Скальный выступ, что горный собор,
за бегущую тучу цепляясь,

и пробив её острым плечом,
умывается пролитой жижей.
Как мальчишка, стрельнув пугачом,
гром смеётся раскатисто ближе!

Краснопёрый пугливый фазан
убегает под полог кизила.
Тёплый ветер щекочет глаза -
всё дыханьем весны просквозило!