Сказ о Харлампие и Евлампии 7

 Порося

Весенний ласковый денёк,
Погода выдалась на славу.
Присел Харлампий на пенёк
И затянул махры отраву.

Но сказ мой вовсе не о том,
А о великом искушенье.
И сожалеем мы потом,
А груз порой весит на шее.

Пришёл на почту пенсион,
Развеселились дед и бабка.
Купюры выдал почтальон,
И к пенсии ещё добавка.

Всё разложили по местам,
Распределили чин по чину.
На это купим по трусам
И свечи, чтоб не жечь лучину.

Приобретём и по туфлям,
Покрасоваться на гулянках.
Нам нужен петушок курям -
Ишь засиделись тут в молодках.

Поутру рано, сговорясь,
На торжище идти решили.
И выходить уж собрались.
«Понос. Мы что ли нагрешили?»

Оставив деда на горшке,
Евлампия одна решила
Пойти на торжище в тоске:
«А что, ведь я-то не грешила».

Достав с аптечки порошок,
Промолвила, как знатный знахарь:
«Прими «Сульгин» с утра, дружок,
Так доктор говорил Малахов».

«Ну ладно, милый, не серчай,
В рот не хватай, побудь голодный.
А если схватки невзначай,
То там, в углу, рулон добротный».

Кочан Харлампий почесал:
«А я-то где накуролесил?
Вчера пятёрочку зажал
Иль бражки из бочка навесил?»

Вослед Евлампии взглянул,
Развёл руками осторожно.
И с удовольствием зевнул:
«Таблетки! Ну, конечно, можно».

Он кружкой бражки зачерпнул
Из алюминиевой кастрюли.
Лекарство за щеку втолкнул
И зельем тем запил пилюли.

Захорошело деду враз,
Аж диарея убежала.
Так лечится рабочий класс,
Что в сердце песня зазвучала.

Евлампия, сумой звеня,
Отправилась на ближний рынок.
Совсем протёрлись трусиля
И нет на лето им ботинок.

Пришла на рыночный развал.
Чего там только, братцы, нету!
И словно чёрт её побрал,
Напрочь забыла про диету.

Нашла приличное тряпьё,
Намерила и то и это.
Здесь и заморское шитьё,
Где много разных этикеток.

А туфли лаками горят
К себе вниманье привлекают.
И словно в разум говорят:
«Купи, пусть на ногах сверкают».

«Пойду-ка, посмотрю ещё,
Всего треть рынка обошла я.
Без мужиков так хорошо
Ходить, про время забывая».

Вдруг видит: местный племсовхоз
Привёз свинят на распродажу.
У старой зачесался нос:
«Вот деда я сейчас уважу».

Поторговалась не спеша,
Прикинула все за и против.
Не сбила цену ни шиша,
А поросёнок жалко смотрит.

Купила бабка порося,
Зачем взяла - сама не знает.
«Уж больно тощи телеса.
Откормим ли, а кто же знает?

Харлампий фермер тот ещё,
Он выходит хоть с леса волка.
До зимы кормим - и в харчо!
Ведь дольше и держать без толка».

А свинтус из мешка визжит.
Наверно, кушать захотелось.
А речка стелется, бежит,
Уж полдень, солнце разгорелось.

Вот показался дом родной,
Харлампий на пеньке махорит.
Кричит: «Евлампия, постой,
В мешке-то кто там хорохорит?»

Старушка спрятала глаза:
«Харлампушка, такое дело»,
Перекрестилась три раза
И снова песнь свою запела:

«Штиблеты, в общем, не нашла,
Трусы какие-то цветные.
Зато смотри, приобрела
Я поросёночка впервые.

Тебе я принесла его,
Чтоб ты занялся добрым делом.
Затрат всего-то ничего», -
Сказала та в порыве смелом.

«А что на чресла надевать?» -
Несмело вопросил Харлампий.
«Не надо на пенке торчать,
А подложи ка веник банный.

А дыры в неглиже зашью,
Заштопаю всё в лучшем виде.
Я ж рекордсменка по шитью,
Не будешь, муженёк, в обиде.

Ну а теперь кормить давай,
Слышь, разорался как ребёнок.
Харлампий зад свой поднимай!
Покушать хочет поросёнок».

И тот торговый перекос
На деда бабушка свалила.
И возникает лишь вопрос:
Кому всё это надо было?

Все дни в заботе и труде
Семья Харлампия поныне.
Как будто лошади в узде
И кормят порося и ныне.

И вот уже десятый год
Живёт толстенная свинушка.
И жалость дедушку берёт,
Как лезет свин чесать за ушком.

Уходят быстро времена
И разогнали злую скуку.
И уж не бабка, а свинья
Ласкает старческую руку.