Как мы не видим

       Совершенно понятно, что из верно осмысленных точек, невозможно получить никаких линий и тем более фигур, но наша современная математика нисколько не смущается тем, что на одной её странице написано: точка не имеет размеров, а на другой написано – совокупность точек образует линию, то есть величину. Если бы мы насильственно вставили между этими страницами в тот же самый учебник математики другое высказывание Хо Ши: « То, что не имеет толщины – не может быть увеличено в толщине», то математики, читая его, очевидно, спрашивали бы – «что это такое?» и «зачем оно нужно?». И действительно, зачем думать о том, что концы с концами не совпадают?
      Математика ушла дальше, ей ни к чему думать о том, что в основании её аксиом, в их движениях и развёртываниях – куча неразрешимых парадоксов. Она, конечно, налетает на них случайно, время от времени, но всё равно в принципе озабочена лишь тем, чтобы снова «двигаться дальше», чтобы и впредь ничто и ничего не мешало её виртуальному восхождению.
      Некоторые современные математические уравнения, описывающие определённые физические реальности понимают лишь небольшие горстки математиков, да и то, к слову сказать, понимают ли, или же просто способны удерживать их в поле рационального дискурса, в отличие от остальных?
      Философия внутри математики дремлет, и застыла на веки веков. Сами математики испытывают к ней лишь порой, и лишь любительский интерес. Философам же туда путь заказан – ведь если ты не на уровне последних достижений, то собственно кто ты? Не помогают и аномальные сочетания по типу Бертранов Расселов, называющими себя и философами, и математиками одновременно.
Бертран Рассел – математик, потому что у него рассудочный тип мышления. Философия ничего не приобрела в его лице, кроме привнесённой в неё извне систематизации – мало сказать, двусмысленного подарка. Математика же ничего не приобрела от его философии, кроме очередных, сформулированных рассудочно парадоксов.

      И вот математики, чьё «философское мышление» не в состоянии справиться даже с архаичными пифагорейскими представлениями, вместо того, чтобы пытаться идти к философии внутри своих проблем – берутся, наоборот, решать философские задачи апорий Зенона своими «последними» математическими способами. Такую комедию разыгрывают они потому, что считают её «превосходным спектаклем» и не подозревают, что ожидаемые фанфары, скрывают реальный смех – смех и слёзы.
      Если парадоксы Зенона – философские, они не могут быть математически решены или математически доказаны. Они вполне могут быть доказываемы или опровергаемы с привлечением математики, но не без философии. С привлечением математики потому, что сам Зенон привлекал к своим апориям математику.
      Если же речь вести о том, что Зенон – не философ или не подлинный философ, то тогда, чтобы это показать, нужно философствовать. Потому что, чтобы увидеть «ненастоящесть» чьей-либо философии, нужно увидеть, что же есть «настоящесть». И лишь после этого, или на фоне этого, можно сказать, что с Зеноном успешно справляется, разумеется, в каком-то смысле, и физика, и математика, и даже эмпирическое созерцание.
      В любом случае без философии не обойтись. От неё, как от точки отсчёта придётся прыгать.
      Но, чтобы погрузить Зенона в философское поле мышления, историческое и логическое, придётся совершить немалый труд, и начинать, быть может, нужно будет издалека, а не с прямых философских сентенций или размышлений.
      Зенон – один из кардинальных случаев нашего «не видения», нельзя просто так включить свет и закричать «вот»! - вот вор, держи вора! Вора, наверное, при этом мы задержим, а слепые, тёмные участки нашего дома, где беспрепятственно и промышлял этот вор, так и останутся навечно тёмными и слепыми.
      Поэтому приближаться к Зенону мы будем кругами, от нас самих и нашего незнания и неразумения – к тому, что в этом мареве незнания и неразумения водит нас за нос…