третью кареатиду - Ио - называли Прекраснозадой

слетелись на выставку, как стая скворцов...
В зале просторно, многолюдно, светло,

оформление было отличным:
                на  асимметричных, 

обитых грубым войлоком панелях
                висели
                авторские модели –

лучшие образцы продукции фирмы.
                Но когда я увидел,
                вывешенные,
                очевидно, "для шика"

пару подлинников картин  Ренуара
                посреди всего этого бедлама,

то неожиданно,
       вызывающе презрительно,
                фыркнул.

*

В ожидании обещанного фуршета,
публика,  поправляя  жилеты,
               
воротнички и галстуки,
подсвеченные золотишком и камешками,
               
неторопливо прогуливалась по залу
                в томительном ожидании.               



*  третья кареатида - Ио , её называли "Прекраснозадой"


Она была приглашена тоже "для шику"...
                Вместе со знаменитым
 
полумесяцем своей  улыбки,               
                она ступила
          
на ковровую дорожку
под восторженные крики этого сборища,

величаво и скромно,
                словно
        актриса, не уверенная в своей  роли.               

Чуть ли не умоляюще
              оглядываясь,
               
принимая  как должное восхищение публики,
                она в то же время, чуточку

стеснялась...
Платье её, сверкая, переливалось,
                словно само в себе заключало

тайный источник света. Огромные, накладные ресницы
                подчеркивали  неповторимость
 
её  лица. «Звезда экрана» 
                приближалась,
                мне  казалась

что она действительно   прекрасна.
Шла неторопливо, так, чтобы за ней поспевала кинокамера.

Её искусственная красота выглядела  натурально:
                великолепная укладка

волос,
         губы и нос

исправлены по моде,   
от масок - младенчески-гладкая кожа.
 
Как  третья кариатида 
                Ио
 
«Прекраснозадая»,
как ту называли

греки, в этот час
    она несла на своих плечах

бремя славы.
Камеры двигались за ней вдоль ряда

восторженных зрителей,
                бесстыдно
                впиваясь в их застывшие лица.

А в её зрачках вспыхивали озорные искорки:
            ей было приятно... но одновременно стыдно

за все  эти
             неизменные
                атрибуты успеха.