1812 След в след ч 296

ч296

След в след ,сопровождая зорким оком,
Колонны и движения врага,
Казаки овладели точным сроком,
Предвиденья чужого сапога.

В снегах России ,не бывавшего порою,
Диктующей спасение в любви,
Избрав основу , думать головою,
Что ждёт их с откровением зари.

Стянувшей путами посылов ноги,
Поганой поступи их похоти и зла,
Ступившей через русские пороги,
Лишить людей любви , свободы и добра.

Смотревших молча с горькими слезами,
На трупы и угли односельчан,
Погибших с изумлёнными глазами,
Растерзанных , руками христиан.

Зверевших , слыша крики и рыданья,
Способных лики смерти позабыть,
Короткой памятью,сняв личные страданья,
Друг друга , пьяной ссорой в драке веселить.

После насилия над женщинами в горе,
Ступавшими со смертною тоской,
Принять бесчестие и вскоре,
Погибнуть под кровавою рукой.

И их не брали в плен душе обузой ,
Теряя дар любви и речь,
От виденного  в облике французов,
Стараясь славу рода уберечь.

Напоминая взглядом вечные скрижали,
В ведении и ярости войны,
Святым Величием Души Стяжали,
Свет Вечной Памяти в Величии Страны.

Отечество возвысив долей павших,
Стоящих и теперь в развёрнутом строю ,
Дух Времени Величия Познавших,
Любви , хранящей Честь и Родину в бою.

       30-го дороги уже испортились; повозки, нагруженные до­бычей, тащились с трудом; многие оказались сломанными, а с других возницы, опасаясь, чтобы они не сломались, спеши­ли сбросить лишнюю кладь. В этот день я был в арьергарде колонны и имел возможность видеть начало неурядицы. До­рога была вся усеяна ценными предметами: картинами, кан­делябрами и множеством книг; в течение целого часа я под­бирал тома, просматривал их, бросал, подымал другие, кото­рые в свою очередь бросал, предоставляя кому угодно подымать их. То были сочинения Вольтера, Жан- Жака Руссо и «Естест­венная история,> Бюффона, переплетенные в красный сафьян и с золотым обрезом. Тут же мне посчастливилось приобре­сти медвежью шкуру, которую один солдат поднял с поло­манной повозки, нагруженной мехами. В Можайске все было полно ранеными; все старались от­править этих несчастных дальше, но во всем чувствовался недостаток, и поэтому многие должны были быть оставлены на сострадание неприятеля, который, правда, не очень хоро­шо себя зарекомендовал в этом отношении, еще так недавно уничтожив все в разрушенной столице. Зная это, несчастные умоляли ради бога не оставлять их; для этого нужно было поместить в каждую повозку по одному раненому, но многие отказывались брать эту лишнюю тяжесть, и несчастные, та­ким образом, должны были погибать, брошенные на улицах. Мы остановились в нескольких верстах от города. Дождь в это время превратился в снег, а ледяной северный ветер пре­дупреждал нас о приближении русской зимы ... Наконец, мы пришли на возвышения, защищенные засы­панными снегом окопами. Это были бородинские шанцы и по­ле битвы, где лежали еще непогребенными трупы бесполезно погибших людей и животных. Передовые отряды прошли че­рез Бородино, где теперь стояла только одна церковь, задние же должны были расположиться среди мертвецов на страш­ном поле битвы, что прогоняло последнюю тень мужества. Северный ветер здесь был почти невыносим, несколько солдат очистили от трупов в земле углубление, чтобы разве­сти там огонь, к которому и я присоседился и нашел здесь защиту от ветра; я говорю присоседился, потому что дисцип­лина была уже в упадке, и власть принадлежала теперь толь­ко более сильным. Вместе держались только отдельные отря­ды; общая же связь едва была заметна, и только во время сражения армия представляла одно целое. Так как уже во время этих переходов двигавшиеся сзади телеги с поклажей, порохом, фургоны, пушки были уничто­жены и сожжены, то истощились и съестные припасы, кото­рыми запасались только на две недели; надвигался голод, ко­торый должен был еще страшно увеличиться, так как не бы­ло никакой надежды поживиться чем-нибудь на уже заранее опустошенных дорогах. Многие старались поддержать себя небольшим количеством сахара, который они сохраняли с необычайной скупостью, но его хватало ненадолго, и им при­ходилось также довольствоваться лошадиным мясом. Снача­ла убивали несчастных исхудавших животных пулей. Был еще небольшой запас соли и овощей, но он скоро истощился; теперь уже никому не приходило в голову стрелять лошадей, каждый отрезал свою часть от еще живого животного, кото­рое, дрожа и со всех сторон истекая кровью, до тех пор де­ржалось на широко расставленных ногах, пока не падало мертвым. Прежде всего французы овладевали языками, вы­резая их у еще живых животных; вообще, трудно себе пред­ставить что-нибудь ужаснее того, что проделывали во время этого отступления люди с людьми и животными. Большая часть отряда превратилась в мародеров, кото­рые бросали свое оружие и снаряды; некоторые отходили на небольшое расстояние от дороги для грабежа, причем боль­шей частью делались жертвой русских, которые их безжало­стно убивали. Тысячи умирали уже теперь от истощения и голода, ло­шади скудно питались древесной корой, старой гнилой соло­мой и деревом, так как все было покрыто снегом и смерз
лось. У немногочисленной кавалерии взяли лошадей, чтобы везти дальше дотащившуюся до сих пор артиллерию. Нужда увеличивалась с каждым днем; так пришли мы 31 октября в Иторку, а 1 ноября в Вязьму.

( Йелuн)

             30 октября армия побросала фургоны и повозки всякого рода, так как бывшие в запряжке лошади, изнуренные голо­дом и трудностью дороги, покрытой гололедицей, не могли подвигаться дальше. Прибыв на бивак, я открыл полковые фургоны, чтобы офицеры могли распорядиться своими веща­ми, как они пожелают. Я сосчитал полковую казну; она со­стояла из 120 000 франков золотом. Я разделил ее на не­сколько частей. Каждый из офицеров, унтер-офицеров и сол­дат получил маленькую сумму, обещаясь не расставаться с отданным на хранение ему вкладом, порученным его чести, и передать его товарищу в случае своей смерти. Благодаря по­печениям капитана Берше, казначея 18-го полка, и честно­сти моих славных товарищей 120 000 франков были поло­жены обратно в полковой ящик по окончании кампании. Не знаю, много ли полков были так счастливы, как 18-й ли­нейный. Во всяком случае я всегда буду считать за честь, что имел под своей командой людей, способных к таким ге­ройским поступкам.

( Пеллеnор)

Богатство  потеряло смысл сияния похода,
Из мирной жизни вырвав с корнем миф мечты,
Стать  навсегда в семье героем рода,
Принёсшим из него любимые дары.

Ведушие весь род к свободе и прогрессу,
Великой верой в истины основ,
Народов ,подготовленных к протесту,
Великой революцией  умов.

Избрав на деле родовое бремя,
Основой истины ведения войны
И опрокинув дух любви и время,
На ложного достоинства  миры.

Оставив воле слова выход  до помоста ,
Ценою жизни  обретать  исход,
Величия российского погоста,
Зажжённого как вечный эшафот.

Горевший славой прежних поколений,
Не сдавшихся захватчикам в пути,
Величия Божественных Велений,
Свободой разума себя спасти.

От зверств и тягот лихолетий,
Творящихся с войною в унисон,
Меняя облик и сияние столетий,
Величием и благостью икон.

Внимавших доле родовых заветов,
Дух христианства принимая и творя,
Величием Божественных Советов,
Итоги каждого в России дня.

Богоявления и радости истоков,
Поющих оду жизни и земле,
С небесным родом ,сотворяя дух восторгов,
Царящих Светом Благости в Челе.

Не признающем права смерти и страданий,
Внесённых на Божественный Амвон,
Ради известных миру понуканий,
Творить другим величия и радости закон ...