Награда

  (рассказ солдата)

На фронт провожали меня небогато:
Какие харчи в сорок третьем в тылу?
По корочке хлеба, по чарке на брата.
Последним шагнул я в январскую мглу.

К танкистам попал я в десантную группу.
Нас часто бросало в прорыв и тылы.
Меня поначалу тошнило от трупов,
Кошмарными были короткие сны.

Приказ был получен: отбить деревушку.
Немало своих и чужих полегло.
И вот, под прикрытием танковых пушек
В прорыв был нацелен десант-батальон.

А немец возвел в три ряда оборону,
Оделся в бетон блиндажей и ходов.
Мы шли в лобовую — ни крика, ни стона:
За дело был каждый на подвиг готов.

А бой разгорался неравной дуэлью:
Был точно пристрелен здесь каждый клочок.
В нас били прямою свинцовой метелью,
Вскипала земля, уходя из-под ног.

Мы шли в лобовую, друзей оставляя,
Ушедших навечно из наших рядов,
И ярость крутая, и ярость святая -
Солдатская ярость крушила врагов.

Мне врезались в память домов пепелища
И черные головни яблонь и груш.
Стояли они, как кресты на кладбИще
Войною безвинно загубленных душ…

Последний, двенадцатый, танк из отряда,
Ворвавшись в деревню, внезапно умолк:
Заклинило башню, и вышли снаряды,
Остался живым лишь один борт-стрелок.

Танкист доложил обстановку по рации:
«Деревня — за нами, - а слезы текли,-
Нас только семнадцать, но будем держаться,
Сто сорок в неравном бою полегли...»

В наушниках долгое стыло молчанье.
Потом долетело: «Вас понял, прием.
Десантники, слушай мое приказанье:
Вам надо вернуться в исходный район!»

Раз надо, так надо — закон для солдата.
Хоть танк покорежен, а все ж на ходу…
Танкист обратился: «Кто водит, ребята?»
Я был трактористом. Решил: «Поведу!»

Теперь уж всего не расскажешь, как было:
Как смерть обнимала и с фронта, и с тыла,
Как шли мы сквозь цепи фашистской пехоты,
Как били в упор батареи и доты.

Видать, родила меня мама в рубашке:
На танке горящем пробились сквозь смерть.
Мы выбрались с другом из копоти башни,
Ступили ногой на желанную твердь.

Навстречу катилась лавина пехоты.
Какой-то полковник вел гвардию в бой.
Он нас увидал, обожженных и потных, -
Полез за наганом дрожащей рукой.

Он поднял наган: «Пристрелю, дезертиры!»
От гнева зашелся и весь побелел.
«Товарищ полковник, - ответил я тихо, -
Мы оба из танка, который сгорел».

«Из танка? А форма — десантная форма?»
И вдруг, обернувшись к танкисту спросил:
А кто командир у вас, дюже проворных?»
Товарищ ответил, полковник застыл…

«Так вы из ушедшего утром отряда?!
Неужто вас двое — родные мои...»
И слезы полковника были наградой
Всем тем, для кого отгремели бои.

С тех пор и до самой победы над гадом
На танке прошел я немало дорог,
Но не было сердцу роднее награды,
Чем слезы отца-командира, браток!
                1970 г.