На войне как...

 Отрывок из повести " На войне как..."

***
 Было это под городом Острава в Чехословакии, когда в 1968 году там началась заваруха, то у меня один случай произошёл, - начал свой рассказ начштаба,- когда я был ещё старшим лейтенантом.
  Обстановка - очень напряжённая, происходили всяческие провокации и даже нападения на посты.
  Вот мы,  так же выставили охранение возле танков, а я был начальником караула и последний пост упирался в опушку леса.
  Часовые стояли, как положено по четыре часа и всё было нормально. Под вечер на пост заступил молодой солдатик...
Вот он ходил, ходил и вдруг, когда спустились сумерки, заметил недалеко у края леса метрах в тридцати тёмный силуэт с поднятой рукой.
  Он подумал, что кто-то хочет подобраться поближе и бросить, то ли гранату, то ли нож, поэтому срывающимся голосом закричал:
- Стой, кто идёт? Стой стрелять буду и, сняв с предохранителя, передёрнул затвор.
  А силуэт с поднятой рукой, как ему показалось, всё равно потихоньку крадётся.
Он подумал: «Может этот, гад, не знает русского языка», - и ещё громче выкрикнул команду.
А тот опять движется. Тогда часовой упал и  с перепуга  - выпустил весь магазин.
  Тут, конечно – тревога, караул в ружьё! Прибегаем на пост, а там боец лежит перепуганный и заикающимся голосом говорит:
- Он идёт! Я кричу: «Стой!», а он всё равно – идёт. Ну, я и пальнул!
Когда мы подошли ближе, осветили фонариком, то увидели, что это было дерево с обрезанной веткой, как поднятая рука. Днём, видно, на него никто не обратил внимания, а когда новый часовой – заступил, то в темноте, узрев такой силуэт,  чуть не обделался.
    Но самое прикольное было то, что когда разводящий, подойдя поближе, осветил фонариком, и осмотрев внимательно ствол и ветку, то не нашёл ни одного попадания.
Как можно было с тридцати метров промазать, ума не разложу, - удивился майор.
- Да у страха глаза велики, - резюмировал я, - но на посту и похлеще случаи бывают.
- Это, какие?- поинтересовался начштаба.
 И тут, я уже проявил свой талант рассказчика.
 Когда меня призвали в армию, то в учебке мне в основном приходилось рисовать, и  в караул я никогда не ходил - бойцов хватало и без меня.
  А вот, когда получил сержантские погоны, то изредка, при нехватке разводящих  - приходилось.
  И вот уже ближе к осени, послали меня с бойцами из моего отделения, охранять боксы с техникой, а последний пост был в конце танкового парка.
 Там стояли танки и БТРы, ворота которых выходили прямо на стрельбище, находившееся прямо рядом с лесом. На занятиях по стрельбе их просто открывали и бойцы пуляли из спаренных пулемётов по мишеням.
 Место глухое, а задача довольно-таки сложная – следить, чтобы все замки и печати были в сохранности. Поэтому ночью бойцы выходили  через калитку  и бдили вдоль забора, где горели фонари, но сильно "неотсвечивали", а днём - расслаблялись, и если не было боевых стрельб, то спокойно за забором могли - и посидеть, и покурить, неговоря, про всякие естественные надобности.
 Утром я иду, меняю часовых  в танкопарке, и когда мы дошлёпали до последнего поста обнаружил, что караульного нет на вверенном ему объекте.
 Мы с бойцами всё вокруг обшарили и нигде даже следов не нашли.
Думаю: «Ну, всё, хана, сбежал солдат Иван Трофимов вместе с оружием, а он, ведь, родом из Сибири и в лесу хорошо ориентируется, так, что хрен его найдёшь. А это - «ЧП» на весь полк, да что там на полк – дивизию. У нас такого отродясь никогда небыло».
 Но на всякий случай бойцам говорю, мол, гляньте по сторонам, может чего найдёте.
И через минуту один кричит:
- Тут следы какие-то, недалеко от леса.
Смотрю, точно – в песке оттиски рифленые от подошв сапог, натоптанные и глубокие. Такое ощущение, что часовой бегал вдоль забора, как будто за кем-то гонялся или его кто-то преследовал, а потом в лес побежал.
- Так, - говорю пацанам, - надо поднимать тревогу, тут дело не чистое.
- Подождите, - сказал Лёха Унжаков, самый сообразительный  из моего отделения, - я слышу, какой-то шум в лесу.
И действительно, прислушавшись, мы почуяли какую-то возню и визг собаки.
- За мной, - командую, и мы побежали в лес, неразбирая дороги и ломая мелкие сухие ветки на сосенках. В метрах тридцати, где стояли высокие деревья, и подлесок не был таким густым, мы увидели странную картину: постовой гонялся за  собакой среднего размера, у которой в заднице торчал штык-нож. Он, засел не глубоко, болтаясь и раскачиваясь из стороны в сторону, но никак не выпадал из верхней мышцы почти возле хвоста.
И тут я всё понял.
- Вперёд, - кричу бойцам, -  ловите собаку, а то она сейчас убежит со штыком  и поминай, как звали.
 Когда к ловле бедной шавки присоединилось ещё четыре бугая, то она,  завизжав, как резанная, рванула в кусты, и штык-нож зацепившись за нижнюю ветку, выскочил из задней части бедного животного.
Подобрав трофей, мы вернулись на пост. Когда возвращались в караулку, я у Ваньки спрашиваю:
- Какого  лешего ты в лес попёрся? Что вспомнил, как в тайге охотился? На дичь потянуло, жрать захотел? Ведь, ты, чуть боевое оружие не потерял. За такой проступок, тебя не то, что на губу, а в дисбат могли сослать.
- Да, я вышел через калитку, - грустно оправдывается, рядовой, -  думаю, проверю печати, и  втихоря покурю, ну и естественные надобности сделаю. А тут этот кабель, как назло подбежал и  начал лаять, да так злобно, что вот-вот кинется. И самое плохое, что рядом ни палки, ни камня не было.
 Думаю: «Сейчас вытащу причинное место, а этот гад, возьмёт да и вцепится».
  Вот тогда я, отстегнув штык-нож, метнул в него, да так неудачно, что лезвие воткнулось ему в задницу, а он, взвизгнув,  рванул в лес.
  Я перепугался, что потеряю оружие – и за ним. Наверное, полчаса гонялся за собакой, уже подумал, что мне – капец , а тут и вы подоспели.
 Пацаны, услышав рассказ Ваньки, начали ржать, а уже серьёзнее говорю:
- Надо устав соблюдать, потому, как - нефиг ссать на посту!- говорю, - это тебе повезло, что я прибежал с подкреплением, - а потом, добавил, - но, в отличии от других сержантов, я не такой «кровожадный», - и, обращаясь к своим бойцам, продолжаю, - давайте не будем, как говорится: «Выносить сор из избы», и никому не скажем про эту халэпу. Но, за это, ты нас всех после смены  ведёшь в чайную.
- Согласен, - радостно сказал Иван, и мы бодро направились к караулке.
   Правда, недели, через две, кто-то всё равно проболтался, но это - уже сочли за выдумки или байки.
Когда я закончил рассказ, майор только хмыкнул, сказав:
- Ну, всяко бывает.
Так, за разговорами   и подошло время обеда, и мы услышали вдалеке рёв танков.
Взяв котелки, я с радистом отправились в столовую за обедом для командиров, а заодно и самим подкрепиться.
Как гласит солдатская мудрость: «Война, войной, а обед – по расписанию».