В память об отце

По рассказам моего отца, Якова Яковлевича Церникеля.

Жили семья Церникелей в  Синельниковском районе Днепропетровской области.  Отец,  Яков Иванович, мать Анна и четверо детей -  Веньямин, Яков, Иван,  и Лидия.  Яков (мой отец)  1921 года рождения,  детство и начальные школьные годы провел в селе Ивановка, расположенной недалеко от такого же села Фишердорф, впоследствии, уже после войны, переименнованном в село Рыбачье, немецкие названия потом  не приветствовались, как известно.  Яков часто вспоминал времена  коллективизации и раскулачивание в деревнях,  рассказывал,  как  приехали из района лица в сопровождении военных и обыскали весь двор. Вывели две коровы, мешки с зерном и все погрузили на подводы , собрались уезжать. Мать собрала всех четверых детей и тоже повела их к подводам, сказав при этом. "детей тоже забирайте, теперь они не выживут у меня."  Вернули одну корову, пару мешков, с тем и уехали. В 37 году весенней ночью забрали отца, ничего не обьяснили  и больше о нём, как говорится,  ни слуху ни духу. Старший сын Веньямин  вынужден был бросить учебу и пошел работать в колхоз. Яков, где-то через пол - года, бросив школу, тоже начал работать в колхозе. Вдвоем поддерживали, как могли, семью на "плаву". Начало войны застало всех врасплох, в селе спешно начали формировать ополчение и готовить эвакуацию. Якову с двумя колхозными ребятами было поручено эвакуировать  стада крупного рогатого скота  на восток. Снабдили кое какой одеждой, еды дали на первое время и, вручив сопроводительные документы, проводили за околицу.  Перегон, изначально тучного стада крупного рогатого скота, длился почти 3 месяца. По дороге износили обувь, промокали под дождем, попадали под бомбежки, во время которых перепуганные коровы, задрав хвосты  разбегались в разные стороны, и чаще всего прятались в лес, теряли скот и с остатками стада, к концу августа, потрепанные и  без документов, пришедших в негодность из-за дождей,  сдали остатки поголовья  на какой - то пункт  в Челябинской области .  Там им сообщили,  что вернуться на Украину они уже не могут, Украина оккупирована и у властей приказ  мобилизовать парней.  Спросив фамилию Якова, военный приготовился выписывать документ. Яков честно сказал: " Церникель моя фамилия, я немец".  Ответ был неожиданным: " Ага! Чтобы на фронт не идти, все начнете немцами прикидываться! Никакой ты не Цер...пыр...тыр  ты Царыкин! Украинец ты теперь, понял? - Ну ладно, Царыкин так Царыкин. Выдали военный билет на имя Царыкина Якова Яковлевича и  определили в танковую школу при тракторном заводе Челябинска, перепрофилированым на выпуск бронемашин.  Там  он стал обучаться на механника - водителя. После ускоренных курсов по подготовке экипажей бронемашин  в составе танковой бригады водителем самоходного орудия СУ - 122 , Якова отправили на Ленинградский фронт.  Первый бой прошел под селом  Малая Вишера,  там  находилась часть укреплённой немецкой группировки армии "Север".  Якову нужно было выполнять команды командира самоходки. Ствол самоходки  мог самостоятельно  опускаться или подниматься, но  вправо или влево почти не поворачивался    и наведение производилось гусеницами самоходки. Стрелять на ходу было бессмысленно, и перед  стрельбой самоходка останавливалась, что делала её уязвимой от попадания снарядов немецкой артиллерии. Исходя из опыта, Яков уже приноровился управлять машиной почти виртуозно, наводил ствол пушки СУ - 122 на цели противника почти безошибочно, и в момент когда машина замирала на пару секунд, раздавался выстрел. Так в одном  тяжелом бою удалось подбить один танк "Тигр"  немцев. Между промежутками времени, когда выбиралась новая цель, самоходка успешно разгоняла и давила гусеницами пехоту противника. Бой длился около двух часов, когда  поступила команда отступить на тыловые рубежи. Из 28 машин вернулись где-то 16.   (Я нашел в архиве Минобороны представление на награду отца за этот бой. Точный текст представления звучит так:  "...Механника водителя СУ - 122, сержанта Царыкина Якова Яковлевича, за то что бою с немецкими захватчиками проявил мужество и отвагу. В районе Ковьяны смело и умело подбил 1 Т 3 давя гусеницами своей машины фашистов. Было уничтожено до 20 солдат и офицеров противника. 1922 года рождения, украинец , беспартийный..." )    В одном из последующих боев немецкий снаряд попал в колесную пару и взрывом  перевернул самоходку, экипаж выжил, но  всех, включая Якова,  тяжело контузило а заряжавшему  перебило  плечевой сустав. После   восстановления здоровья уже  обновлённый экипаж получил  танк Т- 34,  а самоходка была списана как боевая потеря. В машине Якова находился командир бригады лейтенант Левченко и он руководил продвиженим группы.   Во время новой передислокации к полудню остановились у какой-то речки, передохнуть и осмотреться. Яков прощупал дно речки, дно оказалось вязким и илистым, значит просто её не форсировать, надо искать новые пути. Командир группы Левченко, в это время, получил хороший нагоняй за задержку в продвижении , прибежал к танку, влез наполовину в башню  и скомандовал всей группе взять речку вброд. Яков предупредил - застрянем. Дно илистое. В ответ : "Молчать! Вперед! " Яков первым двинулся через речку, гусеницы зашлепали по воде, начали месить ил и грязь  и танк тут же  по башню ушел под воду. Лейтенант выскочил из башенного люка и куда-то убежал. Тут же прибыли особисты, прям как черти из табакерки, и  прицепились  к Якову с допросом :" Почему танк утопил? Лейтенант  Левченко  доложил, что ты умышленно это сделал." Яков оторопел, -" Никак нет, я предупреждал, дно илистое , но меня  лейтенант не   послушал".  Подошли другие  танкисты, подтвердили что  так и  было и особисты уехали, приказав вытащить танк из речки.  Ребята подогнали два других танка и вытянули машину из грязи, порвав при этом гусеницу у застрявшего танка Якова.   Подьехал командир танкового  корпуса, подполковник Красник, увидел танк с  поврежденной гусеницей и мрачно сказал Якову: " Пол-часа времени  и чтобы танк был на ходу. Иначе будешь расстрелян прямо здесь!" Яков  мысленно уже   приготовился к  расстрелу, потому что за пол - часа гусеницу не восстановить. Но подбежали другие ребята танкисты, кто притащил траки, кто шплинты, ломики, вместе навалились, стащили поврежденную гусеницу, заменили траки, ломиками надели цепь гусеницы  на колесные пары и  скоро танк был уже на ходу. Отлегло. Вместо убежавшего лейтенанта   прислали нового командира, а прежним занялись особисты.  Новый командир танка оказался уже с боевым опытом, подходил к делу вдумчиво и осмотрительно. Никогда не матюкался и не повышал голос на молодых бойцов танкистов.

Т -34 уже был оборудован рацией, экипаж состоял из 4 человек.  Командир танка, обычно в звании лейтенант, механик - водитель  - это был Яков, теперь уже   в звании сержанта,  радист и заряжающий.  Рацией, иногда, пользовался командир танка для общего руководства бригадой. Пользовался он  ею  обычно перед боем, проверял работу рации и ставил задачи и цели, которые были разработаны для соответствующих  атак.  Потом рацией распоряжался радист. В грохоте боёв он держал связь с руководством и другими танками. Примечательно было , что перед каждым боем командир танка  говорил экипажу,  помимо всего  прочего, следующие слова: " ребята, скоро  в бой, молитесь кто как может, хоть какая-то надежда будет" .  Яков молился тоже, но не в слух, а  про себя и по-немецки, как его учила бабушка в детстве. Это был " Vater unser", то есть " Отче наш", который   по смыслу и по тексту полностью совпадает  с русским вариантом этой молитвы. Каждый молился  шепотом, тихонько шевеля губами. Потом сосредоточенно  и решительно выдвигались на боевые позиции. Экипаж выстоял 2 сражения, отодвинув линию фронта в сторону запада, Против были немецкие укрепления с орудийными расчетами, немцы стреляли чаще прямой наводкой, и попасть в движущийся танк во время боя было делом очень непростым. Но все - таки такое случалось.  Немцы быстро поняли, что пробить лобовую броню Т - 34  начиненным взрывным  снарядом почти невозможно, и для борьбы с  ними применялись " болванки" . Это был снаряд из закалённой стали без взрывной начинки.  Такими снарядами удавалось проламывать броню и выводить танки из строя.    В  боевых условиях из-за грохота и шума командир танка  передавал  команды заряжающему и водителю  не голосом а  легкими тумаками по плечам, по шее, по затылку. Что означало лево, право, вперед и т.д.

В одной из операций был разработан план обхода укрепленного обьекта немцев по ложбине и сбоку,  чтобы неожиданно, не в лоб, а со стороны атаковать вражеские позиции, не дав противнику возможности успеть передислоцировать орудия. Ночью, под грохот артподготовки, который заглушал шум моторов танков, бронемашины как бы бесшумно  и незаметно продвинулись ложбиной к позициям противника.  Атака должна была состояться не фронтально,  лицом к лицу,  а сбоку из ложбины, в надежде захватить противника врасплох.   Все танкисты  заглушили  моторы  и стали ждать команды  к наступлению. Радист отложил танкошлем на рычаг отцу и стал перетягивать портянки на ногах. Вдруг в наушниках раздалась  негромкая немецкая речь.  Это переговаливались  немецкие артиллеристы. Отец понял в чём дело  и сказал командиру: "- Нас обнаружили и ждут,  будут бить в упор прямой наводкой. у них всё готово!"  Командир был единственный, кто  знал, что Яков немец, но  никому об этом не говорил.    Поняв серьёзность ситуации он произнес:  " - Ну  тогда нам крышка! Яшка, дружище! Сделай что - нибудь!"  В ложбине уже сосредоточились   16  танков  Т-34 , подтянулись пехотинцы и все ждали команду атаковать. И команда поступила. Танки взревели и рванули на подьём  из ложбины, готовые тут же вести огонь по противнику, но,   едва показавшись на горизонте, встретили ураганный пушечный огонь немцев.  Танк Якова почему-то заглох, и даже не выполз из ложбины.  Яков пробовал его ещё и ещё раз заводить, мотор заводился , но при наборе оборотов чихал и глох. Такое  случилось ещё с четырьмя танками.  Атака провалилась, ни один из  рванувшихся в атаку танков  не смог выйти из ложбины , все были  или подбиты  или выведены из строя ещё при выходе на ровную поверхность,  атака оказалась бессмысленной. Эффект неожиданности не оправдался, атаку уже ждали и были к ней готовы. Пришлось отступать. Вернулись всего лишь те пять танков, которые тоже  по техническим причинам не смогли выйти из ложбины. При разборе боя  майор батареи сердитым голосом спросил  Якова : - Почему не атаковали? - Танк неисправен, товарищ майор. - ответил Яков . - Хорошо, разберемся...

После  лейтенант благодарил Якова за возможно спасенные жизни экипажа, спросив при этом, как он сумел  так  выйти из положения. Отец сказал, что пережал шланг топливопровода и мотор не мог набрать обороты. Оказалось что он не один был такой, ещё четыре танка сумели таким же образом уцелеть в этом бою.
Был  уже ноябрь 1943 года,  экипажам  выдали зимнее обмундирование,  танковая батарея готовилась к очередной атаке. Наступление  было  запланировано на раннее утро 14 ноября. Это был последний бой для Якова и экипажа танка Т - 34.  В грохоте атаки командир,  оценивая   ситуацию,  дал сигнал Якову повернуть направо. Особенность танка при поворотах  была в том, что  машина притормаживала одной из гусениц и скорость  в это время сильно замедлялась. В этот миг машина была наиболее уязвима, т.к. по бысто движущейся цели попадание снарядов противника были наименее вероятны. Яков  нажал двумя ногами на педаль тормоза правой гусеницы с целью как можно быстрее выполнить разворот.  В  этот самый момент и произошло попадание немецкой "болванки" в боковую подгусеничную часть бронемашины. Броню проломило и клочья разорванной стали  разлетелись по танку а часть из них, изогнувшись, торчали вовнутрь.  Ослепительная вспышка, грохот и танк , заглохнув и  потеряв  управление, сполз в воронку от предыдущих разрывов. Накренившись, танк  остановился. Оглушенный Яков , через дым и гарь, увидел, что двое из экипажа, залитые кровью,  безжизнено согнулись на своих сидениях. Подняв взгляд наверх в сторону башни увидел свет, оказывается  башню просто снесло, а командир, упав на дно танка,  хрипел и  корчился  от боли.  Яков не чувствовал никакой боли, на руках подтянулся к командиру и, схватив его одной рукой за воротник полушубка, потянул его  к заднему выбитому люку.  С трудом  выбрался  из танка сам  и вытянул  за собой лейтенанта. Лейтенант был в сознании и, как мог,  судорожно помогал одной рукой Якову, его вторая рука  безжизнено застряла  в окровавленном рукаве  почерневшего от копоти полушубка.  Наступающие части ушли вперед, а  к подбитому танку подбежали санитары. Командира на носилках быстро унесли, а возле  Якова  присел санитар и  начал готовить  бинт  к перевязке. Только теперь Яков почувствовал что-то  неладное с ногами, валенки разодраны и из них сочится кровь.  Быстро сняв валенок увидел, что нога, обмотанная в портянку, вся залита кровью  я пятка ноги отсутствует.  Вторая нога была не лучше.  Обе пятки оказались срезанными. Это произошло в момент когда Яков двумя ногами давил педаль управления танка.  Санитары унесли Якова в полевой лазарет а оттуда он был отправлен в эвакогоспиталь 3353.  Позже,  уже в госпитале,  ему была вручена  медаль "За отвагу".
 
После излечения и выписки из эвакогоспиталя он был признан инвалидом, не годным к дальнейшей боевой службе и отпущен на все четыре стороны. Зная, что  этнических  немцев депортировали в Казахстан, он отправился туда, в надежде разыскать кого - либо из родных или близких. В одном из управлении внутренних дел ему попался на глаза список разыскиваемых лиц, в котором он прочитал свою настоящую фамилию имя и отчество. Это его разыскивала мать. Так он встретился с матерью и сестрой уже в Семипалатинской области.  Но тут произошел нонсенс, власти, выявив что он немец, сняли с него  инвалидность, отобрали награды, посадили под коммендатуру и отправили в трудармию на  шахту города Лениногорска.  В трудармии принцип существования был рабский и простой, выполни норму и получишь еду, нет нормы - нет еды. С перебитыми ногами норму Яков выполнить не мог и вскоре начал пухнуть с голоду.  Видя такую ситуацию трудармейцы стали  из своих, и без того  скудных пайков,  отдавать  что-то Якову,  чтобы как-то его поддержать.  Сейчас ситуация кажется дикой, но тогда это было нормально. Был приказ по этническим немцам и попробуй его не выполни.  О времени,  проведеном в трудармии, Яков вспоминал неохотно, с какой-то обидой и злостью.  Говорил только,  что на фронте было лучше. Да, на фронте было рискованно и опасно, мог погибнуть в момент боевых действий, и это  осознавал каждый. Но на фронте он был  всем обеспечен  и тепло одет  и, главное, не голодал.   С пехотой было похуже, перед атакой их не кормили, так им и  заявляли:  "Ваша задача захватить немецкие окопы, а  там можете есть все что найдете."  Такое положение дел  очень злило  пехотинцев и они отчаянно и бесстрашно шли в атаку на противника...

По поводу "немец против немцев" не заморачивался, считал что воюет на стороне  своих  и за своё, против захватчиков - чужаков. Но потом власти доходчиво обьяснили кто он и где его место. Примечательно, что в первую мировую, когда Россия воевала против Германии и Австрии, таких национальных заморочек не возникало...

После снятия коммендатуры в 1956 году, когда уже не надо было регулярно отмечаться в учреждениях внутренних дел  и сообщать о своих передвижениях, Якову восстановили инвалидность и вернули награды. Яков тогда уже проживал с семьей в селе Урджар Семипалатинской области. По  рассказу матери  это было вечером какого-то дня  в конце  лета. Подьехали из Урджарского военкомата  какие-то военные, у ворот землянки встретились с  Яковом, вручили   награды и удостоверения к ним , попросили расписаться и уехали. Яков  постоял недолго, опустив голову и  сжимая все это в ладони, посмотрел на награды увлажненными глазами, а потом размахнулся и выбросил всё в мусорную яму у дома. Мать потом потихоньку собрала всё и отнесла в музей боевой славы при школе им. Гагарина. Учась в этой школе я, часто, на переменах бегал в эту комнату. В комнате на витринных столах  под стеклом лежали эти медали. Там они и канули в лету. Школы уже нет, остались только развалины. А в здании, где был музей, какой-то проворный "самозанятый" организовал какой-то маленький бизнес....

В начале семидесятых годов правительством СССР инвалидам ВОВ были установлены  транспортные  льготы.  Отцу выдали  проездное удостоверение инвалида войны второй групы, дающее право на бесплатный проезд в общественном транспорте любых населенных пунктов. Как то раз, возвращаясь с работы, отец вошел в автобус через заднюю дверь, увидел сидящего там своего знакомого, подсел к нему и они разговорились.  В автобусе, на специальном переднем сидении, около  водителя, было место кондуктора, на нём сидела кондукторша средних лет.  Кондукторы знали  большинство, а может и всех пассажиров по фамилиям или в лицо, благо  село было не большое и контингент был практически всегда постоянный. Увидев вошедшего она поспешила его "обилетить".  Билет на проезд в автобусе стоил 5 копеек, и эта цена была твердой долгие годы независимо от того,  какой маршрут и сколько остановок пассажир проехал. Увлеченный беседой отец не заметил, что к нему приближается кондукторша и поднял на неё взгляд когда она произнесла: - Оплачиваем проезд, пожалуйста! -Отец спешно достал из кармана удостоверение инвалида войны и показал его кондукторше в развернутом виде. От разочарования, что  ей  пришлось зря  пройти  через  салон, не получив пятака, она  с досадой крикнула на весь автобус, обращаясь к водителю: - Смотри, Валера! Уже и фашистам бесплатный проезд  дали! - Слово фашист действовало на отца как красная тряпка на быка. Он тут же  влепил кондукторше вескую оплеуху. Та увалилась в проход и истошно завизжала: - Валера, давай в милицию, я его засажу! - Отец, уже придя в себя, тоже сказал: - Давай, давай, в милицию так в милицию. - Милиция была не далеко от маршрута, шофёр заблокировал все двери и поехал прямиком к зданию управления.  В милиции дежурил известный всему селу старшина Александр  Сорокин и там же был начальник милиции капитан Жакенов. Кондукторша с яростью   обличила отца в хулиганстве и  в запале потребовала тут же его  посадить. Сорокин, посмотрев злобно на отца, сказал: - 15 суток получишь за хулиганство! - Но тут вмешался Жакенов, Сказав Сорокину: - Не спеши, Саша, раберемся! - Пошел к автобусу и стал расспрашивать пассажиров о происшествии. Те, конечно, рассказали все как было. Жакенов вернулся в приемную и сказал: - За хулиганство инвалид войны может получить 10 - 15 суток, а вам, гражданочка, за оскорбление инвалида войны  по национальному признаку грозит 4  года  тюрьмы! Статья 164 УК Каз. ССР.  Услышав такое кондукторша оторопела, ошарашенно  заозиралась по сторонам , ища поддержки, и, поняв , что с ней не шутят,  тут же бросилась отцу в ноги и запричитала: - "Яшечка прости! Прости ради бога, у меня трое детей! Я никогда больше так не буду!... Отец простил, конечно. Сердце у него было мягкое, незлобивое.  Все, кто его помнит. могут это подтвердить...