Другой дед

-Ты знаешь, чей портрет, -он брата теребил,-
 Я с паспортом всегда вот здесь ношу с собою?-
 И хлопал свой пиджак на уровне груди,
 И фото доставал нетрезвою рукою.

 Над братом наклонясь, он вопрошал: "Узнал?",
 А тот молчал, смотря на выцветший квадратик.
 Иван Андреич ждал, суров, как генерал
 С призывником, шутить затеявшим некстати.

На паузе закат и вечер на селе.
Сиренью тишина округи пропиталась.
- Да дед же твой Газиз! Ты, парень, не в себе,
  Своих не узнаёшь? Помялось, правда, малость.

  Не старый здесь еще. Прищурился хитрец.
  На нас, на пацанов, так поглядит, бывало.
  Есть что-то от него и у тебя, малец.
  Растет похожим внук, как-будто жизнь сначала.

  Я это фото, друг, с Доски почета снял
  Тому уж лет назад... он умер только-только.
  Нахлынуло тогда, всё детство вспоминал.
  Жил рядом человек. А помер - стало горько.

  Трудяга и молчун. Что знаешь ты о нём?
  Кормилец, хлебопёк. Вон там была пекарня.
  Я вижу, как сейчас - ступень, дверной проём,
  У крайнего окна полузакрыта ставня.

 В те дни после войны мы бегали к нему.
 Столпимся у двери, голодные, как черти.
 Он молча хлеб ломал, хромая, нёс к столу.
 То буркнет: "У, шайтан", то скажет: "Ешьте, дети".
 
 То сам нас соберёт, за пазуху скорей
 Горячих булочек, как тем птенцам, засунет,
 А вслед кричит опять, стараясь погрозней:
 "Чтоб я вас больше здесь!.."-кто о таком забудет.

 Что знали мы о нём? - подумалось потом-
 Что мало воевал, был списан по раненью.
 А в майские сильней скорбели о другом,
 Кому последний бой отсчитывал мгновенья.

 Деды, деды, как долго надо жить,
 Вас узнавая до глубинной точки,
 По хроникам мозаику сложить,
 Чтоб написать хотя бы эти строчки.