Надя...

По дорожке, по дороге
в тёплых валенках, зима,
минув стороной остроги
шла проведывать дома.
Ежегодно без отсрочки
ей докладывал народ:
у одних рождались дочки,
у других – наоборот,
сыновей без перерыва
из-за печки домовой
выводил, бранясь игриво
и качая головой:
«Эй, куда спешим, ребята?
На дворе двадцатый век!
Если только для стройбата:
им хоть сотню человек
или тысячу с лихвою
дай – канючат не впервой –
бесконечно что-то роют,
и не ходят строевой.
Раньше, как: мужик – защита!
От условного врага.
Не хлебает лаптем щи-то,
раз! – и сказка недолга.
Нынче, даром, что наука
далеко ушла вперёд,
рядовой из Учкудука
кельмой высоту берёт
генеральского коттеджа,
капитанского шале.
Нет, не в стиле Стоунженджа,
наподобие Кале.
Он почти предприниматель,
учкудукский рядовой –
на процентах и зарплате
мой покой хранит и твой!
Без него на белом свете
кто построит сотни дач,
кто мечту приблизит в свете
стратегических задач?
Всем нам хочется «как лучше»,
но выходит «как всегда»:
утром Павлова и путчем,
перестройкой на года.
Буревестник спился сразу,
вышел жирный пингвин в свет.
Дальше, ум зашёл за разум:
Стус рассорился и Фет».
Где солдат из Учкудука –
наше всё, опора, ось?
В дом, что строил, влез без стука –
не чужой ему небось.
День прошёл, неделя, месяц,
год, ещё один вот-вот.
Скучно жить: раствор не месят,
не очерчен фронт работ.
Для забавы, ради шутки
подстрелил он воробья.
И, случайно, пол маршрутки,
наугад бездумно бья.
Дед вздохнул на бабку глядя:
«Что за руки, мать размать?!
В ксерватории, слышь, Надя,
много надобно менять…»