Пантомима суеты и спокойствия

Задрожит пистолетом июнь у виска.
Шепчет утро... ошибка эпохи. -
Suum cuique. -
А мне бы
В сердце немного песка.

Страх живёт в суматохе.

Пахнет дымом тоска.

Растворяя в бензине горлиц,
Я смотрю, как колышется время
В траве.

Горечь времени - в горле.

В голове
Раздаётся сигнал:
Мне бы падать под ноги домам
Впопыхах,
Да поднимет пятнадцатый вал.

Я отдам городам
Свою кожу -

Берите! -

Я пуст,
Обессмыслен и обесточен -

 Вот вопрос: загорится ли куст?

 - Сочинявший себя поимённо, позначно, построчно,
Находясь под подошвами века
И голодных червей
Загоняя под веко -
В чревоточины глазных яблок -

Я давно не считаю птиц.

Уже солнце разворовали по капле,
И разбили десятки зарниц,

А я - провожаю вагоны.

Стало быть, нелегко
Вырывать своё сердце под взглядом Горгоны,
В коем только разросся уродливый ком,
Да бросать под колёса.

Кожа.Тело.
Всё живёт до износа.
Всё однажды достигнет предела.

Все дороги давно перепройдены да перепеты,
Разворованы по кускам.
Так дрожит
В пистолете
Тоска!
Так кончается лето
В незаметном движении ростка.

Электрический свет. Смята судорогой простыня.
Дом, похожий на карцер.
В ожидании нового дня
Я царапаю окна,
А надо бы в небо стучаться.
Всем пронзённым насквозь и пронзавшим собою столетья
Место в чаше без дна.
Всем несущим
На кончиках пальцев слова и под кожей скелеты -
Золотая струна,
Словно нить Ариадны.

Путеводный мотив.
"Если не о чем помнить, то помни о смерти",
Гласит завтрашний день, а ему
Вторят окна, стена, потолок и колонки в газетах.

Каждый миг - это червь
В серцевине начавшихся суток.

Когда стрелка часов уколола минуту -
В небо прыснули птицы.
Я смотрю в зеркала и бегу во вчера всякий раз, стоит мысли родиться.

Люблю всё, что течёт, и сметает собой города;
Пусть меня растерзают ветра,
Словно пламя бумагу -
Я везде и всегда: череда, череда...
За окном, как бывало всегда
Начинается август.