Христос воскресе!

«Это тяжелое испытание». Что происходит в Свято-Елисаветинском монастыре, который сейчас на карантине


Адар'я Гуштын / Фото: Дарья Бурякина / TUT.BY

До середины мая Свято-Елисаветинский монастырь, один из самых крупных православных монастырей в Беларуси, закрыт для верующих. Уйти на карантин предписала санитарная служба — на сегодня почти у половины сестер выявлен COVID-19. Теперь они сидят в кельях и выходят только на короткие прогулки. Духовник протоиерей Андрей Лемешонок рассказал, что он думает о проблеме коронавируса, как монастырь живет на карантине и почему на Пасху он не призывал молиться дома и не приходить в храм.


«У монахинь выявили вирус через неделю после Пасхи»

— Отец Андрей, до середины мая монастырь закрыт для верующих. Расскажите, как вы живете на карантине.

— Монастырь — это люди, которые здесь живут, молятся, трудятся. Конечно, огромное поле нашей социальной деятельности приостановлено. Мы ходили к больным в больницы, интернаты, а сейчас все закрыто на карантин. Для нас это беда, потому что мы очень нужны больным людям, им нужна помощь, добрые глаза и доброе слово. Когда-то отец Николай Гурьянов сказал: «За молитвы больных вы спасетесь». Больные, бездомные, которые никому не нужны, — для нас огромный духовный капитал. Многим людям это чудо очень трудно понять.


На подворьях у нас живут 200 человек, часто это больные люди, которым некуда пойти. Для меня была очень важная задача — помочь людям выйти из зависимого состояния, начать полноценную жизнь, для этого нужно не пить, не колоться, нужно работать. На мужском подворье, которое работает 20 лет, все уже создано, на женском еще в зачаточном состоянии. У нас есть монахиня, которая ездит в женские колонии. Женщины очень не защищены, после того как отбывают срок, попадают в те же компании и возвращаются в колонию. Для нас очень важно создать возможность, чтобы человек мог начать другую жизнь. Но чтобы человек исправился, нужны годы, потому что люди все равно срываются. Казалось бы, живет человек, все в порядке, а потом — раз — и запил, ты его прощаешь — раз, два, десять, потому что все равно нужно верить в хорошее.

Мы делали много хорошего, а сейчас на нас столько гадостей льется (речь идет о критике в интернете деятельности монастыря и отца Андрея. — Прим. TUT.BY). Мне очень больно это, потому что пишут люди, которым я очень помогал, когда они были в критических ситуациях, годами приходили ко мне на исповедь, а сейчас они пишут: «Когда Лемешонка посадят?» Я должен правильно к этому относиться, как христианин я должен говорить: «Это нормально, это все нормально». Я же делаю не для людей, а для Бога, это моя работа, как врач, который лечит.

— Я не видела комментариев «пусть его посадят», но многих действительно возмущает ваша позиция и высказывания о коронавирусе, будто это надуманная проблема.

— Проблема есть. Люди в церкви всегда болели и умирали, это не панацея, что человек пришел в храм, значит, не заболеет и не умрет. Но человек приходит в церковь совсем за другим — за помощью. В окружении нашего монастыря очень много больниц, есть и больные открытой формой туберкулеза, отец Андрей Малаховский уже 15 лет ходит туда. Коронавирус — это маленькая внешняя надстройка. В принципе, у нас каждую весну сестры очень много болеют.


— Я правильно понимаю, что в монастыре знали, что у монахинь коронавирус, но пасхальные службы отменены не были?

— На пасхальной службе еще никто ничего не говорил. Было несколько человек, которые заболели. Отец Василий, ему 93 года, но он не наш священник, просто каждую зиму живет в монастыре, приезжает с Полесья, но он поправился уже. И была монахиня, которая больше полугода лежала в больнице в Глубоком, а когда начали расформировывать отделение, ее сюда привезли, там, в больнице, она и заразилась. Она тоже уже поправилась.

К разговору присоединяется монахиня Мария Яковлева, больше 20 лет она в монастыре, занимается обновлением сайта и сама перенесла коронавирус:

— Было пару сестер с температурой, но они еще сами не знали, что с ними. И мы не знали. Бывает, человек пытается аскетически переносить болезнь. Выявился вирус только через неделю после Пасхи. Состояние сестер начало ухудшаться, и, конечно, мы сразу вызвали скорую помощь, двух сестер госпитализировали. Мы об этом написали на нашем сайте, это были данные на тот день, 22 апреля. Естественно, ситуация развивается, кто-то еще заражается, еще госпитализирован. Но еще до подтверждения тестов в интернете разнесли, что у нас здесь сто коронавирусных больных, — это ложь.

«Ради этой Пасхи стоит сейчас терпеть всю эту ложь»

— Накануне Пасхи был призыв митрополита Павла и патриарха Кирилла: «Пожалуйста, не приходите в церковь. Пожалуйста, молитесь дома»…

— Но я думаю, к митрополиту Павлу в Кафедральный собор все пришли, кто хотел. Мы не Россия, мы Беларусь, немножко отличаемся, — говорит отец Андрей.


— Но вы же подчиняетесь патриарху? Или можете на местах принимать другие решения?

— Президент сказал: «Я приду, поставлю свечку». Самое удивительное, что и президент Болгарии сказал: «Я не решусь закрыть храмы», а Болгария по сравнению с другими европейскими странами очень бедная. И президент Беларуси сказал то же. У нас настоящая Пасха. Думаю, ради этой Пасхи стоит сейчас терпеть всю эту ложь, и этого будет все больше. Я не исключаю, что в итоге останусь один.

— Поправьте, если я неправа, но в церкви как в институте ведь тоже есть своя иерархия власти. Глава Белорусской православной церкви, глава Русской православной церкви заявляют, что на Пасху нужно остаться дома и молиться дома. Но вы к этому не призываете. И мы видим кадры, как на пасхальной службе в Свято-Елисаветинском монастыре на службе не соблюдается дистанция между верующими, не обрабатывается лжица для причащения. Почему?

— Мы постарались выполнить все, что могли, — говорит монахиня Мария. — В числе рекомендаций митрополита был еще вопрос про запивку — люди причащаются, потом они запивают водой, это такая наша русская традиция. Мы из послушания выполнили эту рекомендацию более чем, вообще отменили запивку.


— Почему вы не выполнили другие рекомендации? Почему люди, которые на расстоянии уже не помещаются в храм, не стояли на улице?

— Люди приходят в храм не ко мне и не к патриарху, они приходят к Христу, — говорит отец Андрей. — Церковь имеет опыт, имеет тысячелетнюю историю. Вы знаете, какие раньше были эпидемии? Чума косила людей! Митрополит Филарет Дроздов собирал огромные крестные ходы в Москве, все храмы были наполнены молящимися, люди молились, чтобы ушла эта страшная эпидемия, и она ушла. Церковь всегда должна молиться и призывать людей к молитве. Поймите, коронавирус — это не случай. Если человек живет без Бога, он живет случаем. Вот повезет мне — не повезет: заболею или нет, встречу хорошего человека и создам семью — или не встречу. Это же ерунда. Если человек действительно ищет воли Божией, начинает думать, как строить свою жизнь, как строить свои отношения с ближними, он начинает бороться за свое сердце, за свой ум — и коронавирус тут уже ни при чем. Сегодня коронавирус, завтра будет другой вирус. Цель же в том, чтобы разъединить людей. Сейчас вот трагедия, что дети учатся онлайн, это же страшное дело!

— Почему?

— Потому что детям нужен учитель, им нужно общение!

— Но сегодня главная цель, чтобы люди были живы и здоровы, и если онлайн-обучение этому поможет, почему это страшно?

— А психика? Представьте, закрыть человека в квартиру! Я же тысячи людей еженедельно исповедую. И, к сожалению, не все живут по любви. К сожалению, многие семьи трещат — любви не хватает даже на детей. Люди приходят в церковь не просто поставить свечку и передохнуть, а за помощью. Церковь есть больница. Церковь обязана помогать людям, в том числе тем, кто приходит к нам в страшном состоянии, когда уже не хотят жить. Здесь рядом (Свято-Елисаветинский монастырь расположен в Новинках, недалеко от РНПЦ психического здоровья. — Прим. TUT.BY) есть целое отделение суицидников, которые уже пытались покончить жизнь самоубийством. И что, сказать: «Слушайте, вы нам не нужны, у нас тут свои проблемы»? Я считаю, так подло поступать.


— Но в итоге вы же ограничили вход на территорию монастыря, до середины мая.

— Это не мы ограничили, это нас ограничили. Санитарно-эпидемиологические службы выписали предписание, которое мы исполняем. А что делать, мы же живем в государстве. Как человек я исповедую, еду на подворье — на одно, на второе. Конечно, я переживаю за то, что случилось. Но верю, что мы все-таки с Богом.

«Человек, пришедший в храм, никогда ничем плохим не заболеет»
— В социальных сетях есть видео, на котором вы, обращаясь к монахиням, говорите, «что каждый болеет за свои грехи, что человеку нужно попасть в реанимацию, под искусственное дыхание, чтобы позвонить и рассказать о своих грехах». Можете объяснить, что вы имели в виду?

— Это же ужас, как это вырвали из контекста! Мой посыл был в том, что человек болеет — и это промысел Божий. И иногда, чтобы человеку осознать свой грех и покаяться, можно попасть в состояние критическое, так часто бывает в жизни. Мы должны отвечать за свои поступки, исправлять свою жизнь, а это и есть покаяние. И для монахинь тоже. Потому что иногда вместо того, чтобы четки тянуть, а это очень большой труд — нужно ум и сердце свести вместе, молиться, — человек болтает по телефону, смотрит, что там в интернете. Но это неправильно. Зачем тогда было уходить в монастырь? Можно было бы жить в миру и следить за всеми новостями.

Слава Богу, что я не умею пользоваться интернетом, меня это просто спасает, но мне уже показали, что пишут, моя дочь говорит: «Посмотри, что пишут, тебя уже скоро посадят». Конечно, посадят, я в этом не сомневаюсь, но еще не готов к этому, я не святой человек. У меня был такой момент в жизни, давно, когда власти обвинили нас в том, чего мы не делали, забрали у нас много. И мне пришла Божия мысль: «Если бы я сейчас был с Богом, меня бы посадили, и я бы невинно страдал за Христа, и это была бы правда, мое спасение, но сейчас я грешный человек, себя жалею, поэтому все разрешится». Смысл болезни не в том, чтобы человек страдал, а в том, чтобы душа начала очищаться.


— Речь шла о монахине, которой подключали кислород, — поясняет монахиня Мария слова отца Андрея на службе. — Когда она что-то осознала, это была ее инициатива передать духовнику: «Простите меня, я все поняла». И ей стало лучше, хотя у нее температура выше 39 держалась две недели, букет других болезней.

— Когда верующих призвали молиться дома и не ходить в церковь, многие не понимали, почему нельзя на время закрыть церкви, чтобы не увеличилось количество зараженных. Что бы вы могли на это ответить?

— Такого в истории христианства не было, — говорит отец Андрей. — Мир назад не вернется. То, что в Иерусалиме не было паломников… Ведь были вирусы и пострашнее, та же испанка. Но как можно закрыть храм?

— А как можно не закрыть, если понимаешь, что один зараженный, согласно эпидрасследованиям, может дать 300 контактов?

— Храм у нас всегда переполнен. В любом храме всегда есть больные люди. Священник служит, представьте, причащается примерно тысяча человек, ведь там же не только этот вирус, есть гораздо сложнее болезни. Священник потребляет оставшиеся после причащения прихожан Святые Дары, но никогда не заболевает, потому что он верит, что это тело и кровь Христа. Если потерять эту веру, если думать, что это источник инфекции, нужно действительно все закрывать.


— Я правильно понимаю, что вы считаете, как я прочла у вас на сайте, «человек, пришедший в храм, никогда ничем плохим не заболеет — это наша позиция, это наша вера»?

— В храме лучшее место во всем мире. Это не я сказал, это сказали древние монахи. В каком бы ты состоянии ни был, придя в храм, ты понимаешь, что тебе все-таки становится легче. У меня были периоды в жизни, когда я мучился, страдал и было страшно жить дальше, но после храма становилось легче. И я уверен в этом. Если я от этого откажусь, я откажусь от Бога, от жизненного опыта, который мне Господь даровал. Я никогда этого не сделаю, даже если меня убьют.

Из 130 монахинь у половины коронавирус, в больнице около 10 человек
— В каком сейчас состоянии монахини, у которых подтвердился тест на коронавирус?

— Врач, которая к нам приходит, сказала, что пик болезни уже пройден. Больных изолировали — они живут в корпусе монастыря, здоровые сейчас живут в гостинице монастыря, — говорит отец Андрей.


— Я сама переболела. В монастыре живут около 130 монахинь. Коронавирус подтвердился почти у половины, около десяти сестер находятся в больнице, остальные лечатся в монастыре, — добавляет монахиня Мария. — Мы под постоянным наблюдением врача, выполняем все рекомендации: обрабатываем помещения, ходим в повязках, здоровые живут и питаются отдельно от больных, за разными столами.

Что удивительно: некоторые из сестер с подтвержденным коронавирусом прекрасно себя чувствуют, болезнь протекает бессимптомно. А некоторые сестры, у кого тест отрицательный, себя ужасно чувствуют. Так что все относительно.

Монахини, которые болеют, сидят в кельях, никуда не выходят. Если медики разрешают небольшую прогулку, монахини надевают маски, стараются держать дистанцию, выходят на минут 15 — и назад в келью. Здоровые сестры в основном готовят еду, убирают в храме, поют на службе, с больными и даже выздоравливающими у них контакта нет.

Хочу сказать, что медработники прекрасно делают свою работу. К нам через день приходит врач из больницы, смотрит, слушает, проверяет температуру, сатурацию (уровень насыщения крови кислородом. — Прим. TUT.BY). Сестры с медицинским образованием помогают, каждый день делают обход. Если поднимается температура, становится хуже, сразу вызывают скорую. У нас прекрасный уход и питание, мы ни в чем не нуждаемся. И многие сестры выздоравливают.

Среди священнослужителей положительный тест только у одного молодого священника, его забрали в больницу. Завтра из больницы выписывают 93-летнего отца Василия, он был на аппарате ИВЛ, но поправился. Это удивительный человек, священник старой закалки. Был случай, когда он приехал в больницу, где не работал рентген, он перекрестил его, и аппарат заработал. И когда у него спрашивают, как он смог поправиться от этого коронавируса, он отвечает: «Любовью Божьей».

— На днях умерла монахиня Мария, у нее был коронавирус. Это единственный смертельный случай в монастыре?

— Это единственный случай, — говорит монахиня Мария Яковлева. — Умершей монахине было 83 года, и она не жила в монастыре, она жила на подворье, занималась грядками. У нее была легочно-сердечная недостаточность — так написано в свидетельстве о смерти. Да, она заразилась коронавирусом, у нее был положительный тест, но реально у человека возраст, букет болезней.


— Она полтора года говорила мне, что ей очень трудно жить, что она уже не хочет жить, — рассказывает отец Андрей. — Если бы ее не забрали в больницу, может быть, она бы и была жива. Старый человек, 83 года, в таком состоянии попал в больницу… Это человек от земли, работящая, до последнего, пока были силы, делала грядки, виноградником занималась. Она любила читать светскую литературу, и это меня всегда умиляло. Понимаете, в 83 года читала «Хижину дяди Тома», романы Дюма — класс, это был хороший человек, с юмором. И когда ее вдруг забрали в больницу, где эти трубки вокруг, думаю, ее сердце просто не выдержало. Конечно, очень жаль.

— Подворье, где жила монахиня Мария, сейчас на карантине?

— Нет, там никто не болеет больше. Она была единственная с коронавирусом, и ее забрали в больницу, — поясняет отец Андрей.

— Как прошло отпевание? Родственники умерших от коронавируса говорят, что хоронят людей в запаянных пакетах, в закрытом гробу.

— Мы так не можем. Это человек, а не пакет. Собрались люди на подворье, там человек 40 живет, все помолились и проводили ее с любовью. У нас было все красиво.

Из-за карантина закрыты все мастерские монастыря и даже церковная лавка
— У вас ведь много мастерских, в том числе на территории монастыря. Их деятельность приостановлена?

— Да, и это просто ужасно, — говорит отец Андрей. — Представьте, почти 2 тысячи человек у нас работают по трудовым договорам, и сейчас мы их отправили в отпуск. А там же многие — с инвалидностью, немощные, это же не работники фирм, у которых была высокая зарплата. Моя позиция: если человек приходит за помощью, стараюсь всегда его пристроить, чтобы он мог заработать копейку. А теперь эти люди остались без работы.


— Монастырь вообще остался без дохода. Даже нашу лавку закрыли, где продавались иконы, — говорит монахиня Мария. — Оставили только точки сестричества, на Комаровке например.

— Есть мнение, что на Пасху не ограничили богослужения, потому что в эти дни приходит больше всего верующих, которые что-то покупают, оставляют пожертвования.

— Еще пишут, будто мы лопатами гребем золото, — глупость! — отвечает отец Андрей. — В этом году людей было гораздо меньше, впервые все люди поместились в храме и, по нашим меркам, стояли относительно свободно. Обычно яблоку негде упасть, люди на улице стоят, не могут в храм войти. На ночной службе причащались около тысячи верующих. Примерно в раза два меньше, чем обычно приходит на Пасху.

— В Минске храмов много, слава Богу. Кто-то дезинфицирует лжицы, кто-то соблюдает дистанцию — на здоровье, у людей есть выбор, — говорит монахиня Мария. — Мы выполнили те рекомендации, которые могли выполнить. Нельзя со светским мировоззрением подходить к православию. Верующему человеку жить без причастия невозможно, тогда нет ни веры, ни здоровья. Если нас лишить причастия, мы тут вообще все помрем, без Бога жить невозможно. Люди, которые к нам пришли, любят монастырь, и мы не вправе их выгонять.


— Как дальше вы планируете свою деятельность? Ждете решение санитарной службы?

— Бога, а не санитарной службы. Мы все в руках Божьих, — отвечает духовник монастыря.

— Тогда нужно признать, что монастырь оказался на карантине…

— За наши грехи. Я это признаю. Это тяжелое испытание. Нам надо по-другому жить, надо разобраться, кто мы. Если мы христиане, то Христа надо все-таки пускать в свою жизнь.