Кукиш из кургана

(из воспоминаний безвестного кладоискателя)
               
   Как, наверное, и все, я с детства мечтал найти клад, хоть раз достать из земли золотые или серебряные монеты. Хриплый голос Капитана Флинта из «Острова  Сокровищ»: «Пиастры! Пиастры! Пиастры!» звал к действию, но  что отыщешь в сплошь обжитом краю? И я забыл тот голос хриплый, в дела житейские по уши погружён.
   Но вот я, по воле судьбы, а точнее – ректора  лингвистического института, посылавшего, согласно закону, молодых специалистов в разные края необъятного Союза отрабатывать три года после окончания вуза, оказался  в одной удалённой автономной республике, с названием из четырёх букв.
Не буду описывать её красоты – это давно уже сделано, да и не имеет к этой истории никакого отношения. 
   Однажды летом, гуляя за городом, я набрёл на небольшой курган. И хотя археологические раскопки можно  производить, лишь имея соответствующее разрешения, хриплый голос Капитана Флинта постоянно нашёптывал мне, что место  - уединённое, никто не узнает, а  я имею реальный шанс отыскать своё сокровище. Долго сопротивлялся  я этим  недостойным нашёптываниям, но вода, как известно, и камень точит. А что, если  в кургане на самом деле что-то есть? Ведь сокровища, погребённые вместе с Чингисханом (а погребение, следы которого, если верить древним источникам, происходило где-то в этих  необозримых  краях), до сих пор не найдены.
  И воскресным утром  мы вдвоём (я и укутанная в мешок лопата) отправились к заветному кургану. Свою совесть я успокоил тем, что, в случае удачи, отдам государству четверть или половину, как полагается по закону, найденного.
  На глубине около метра меня поджидал первый сюрприз: я достиг слоя вечной мерзлоты. В переводе с научного – это когда земля становится перемешанной с кристаллами льда.
Немного удивлённый, что увидел воочию знаменитую вечную мерзлоту, я с новыми силами продолжал вгрызаться  в чрево кургана.
  Немало кубов грунта перекидал я, припекаемый солнцем. Но когда тебе всего  двадцать с гаком лет,- все испытания – нипочём!
  Но вокруг меня уже образовалась приличная горка вынутой земли, день стал клониться к закату – а я ничего, даже самой малой монеты, так и не нашёл.
  «Копну ещё пару раз – и домой!»- решил я.
  Но когда я в последний раз погрузил лопату в крошево земли и льда, в глубине что-то блеснуло. Неужто – золото? Отбросив лопату, стал лихорадочно шарить рукой в холодной массе – и наконец нащупал какой-то небольшой, круглой формы, металлический предмет. Древняя монета? Украшение знатной женщины?
  С бьющимся сердцем я очистил находку от земли – и обомлел: у меня в руках оказался … значок «Донор СССР». Откуда он взялся здесь, на глубине полутора метров? А. может, меня ждут и другие, не менее загадочные, находки?
  С удвоенной энергией стал я копать дальше. Но уже минут через десять вынужден был свернуть свои поиски: повсюду  лопата стала упираться в какую-то сплошную, толстую, плиту. Я так и не понял: была ли она принесена, чтобы закрыть захоронение, или это был какой-то огромный, с незапамятных времён там лежащий валун?
  Я обратился к знакомым пожарным: «Дайте, хоть на полчаса, свою технику – подцепить плиту, я заплачу», но никого не уговорил. А один ветеран, ухмыляясь в прокуренные усы, рассказал, что не мне первому пришла мысль раскопать курган: «Восемь лет назад  здесь был какой-то студенческий строительный отряд из Москвы, и студенты тоже раскапывали курган. И тоже наткнулись на плиту…»
  Найденный значок  я до сих пор храню в своём столе. И каждый раз, беря его в руки, вспоминаю  про курган, вечную мерзлоту – и нередко смеюсь: «Надо же – гора мышь родила! Стоило ли перекидать уйму земли, чтобы отыскать такую фитюльку…»
  Но, как говорил герой одного романа, «лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал».