И была она ярче богини

10.
Ночь седьмая в любви Соломона уже проходила.
В слова Суламифь  тень печали, как будто, проникла.
Взглянувши на небо она о звезде Соломона спросила:
«Как названье  звезды, что сияет в мерцании синем?»
- Это Сопдит – звезда ассирийцев, их веры особой.
По мнению магов, там души покоятся мертвых.
-Ты веришь тому, царь великий? - но он не ответил.
Стал нежно ласкать Суламифь,  в поцелуях купая.
- Когда вот умрем – там мы встретимся? - снова спросила.
Царь вновь промолчал. Та с укором ему обратилась:
«Скажи, мне хоть что-нибудь, милый, утешь мою душу».

И царь в рассужденья пустился,  изрек ей такое:
«Человеческой жизни так мало, а вечно лишь время;
Вещество же бессмертно, лишь виды изменчивы только.
Человек умирает, собой утучняет он землю.
Из земли вырастающий колос-зерно превращается в хлеб.
Потом этот хлеб человек поглощает уж снова.
Проходят века,  вещество неизменно в повторах:
Люди, звери, деревья, трава, даже камни.
Быть может и души от нас на звезду ту взовьются,
Но уж без обличья, узнать не сумеют друг друга.
Стремленье сердец у влюбленных быть вместе извечно
Но будет лишь в памяти  верных потомков и только.

- Скажи, мне теперь, Соломон, если завтра умру я,
Ты вспоминать о том, как меня в винограднике встретил,
Возлюбленной звал и царицей, иль сразу забудешь?
И даже к Астис по любви может сам возвратишься?

Взволнованно царь: «Суламифь, говорить так не надо,
Не надо и думать о том никогда, обещай мне.
Избранница бога – царица души моей ты лишь.
Смерть тебя не коснется, поверь, о любви нашей думай.

Вдруг - звуки. «Мне страшно» - царю Суламифь прошептала.
- Не бойся, из храма восторги и крики еще раздаются.
Богам преклоненье египетским там завершилось.
- Нет ужас проник в мое сердце. Теперь умереть не хочу я.
Возлюбленный мой, обними,  и  меня  успокой же.
- Моя, Суламифь, отгони свои мысли, есть сила
То наша любовь – вот защита крепка и всесильна.
А хочешь сейчас расскажу тебе дивные сказки
Офира – страны чародеев. «Да, царь мой,
Мне радостно слушать. Хочу попросить тебя также…

Царь встрял: «Суламифь – все что хочешь исполню!
Хоть жизнь попроси– без остатка отдам для тебя я,
Могу сожалеть, что цены этой мало лишь будет
За это величье любви ненаглядной! Что хочешь?
Она прошептала: «Ну что ты, любимый, всего лишь
Прошу по утру чтоб пошел ты со мной в виноградник,
Где гордо стоят кипарисы, под кронам которых
Ты смог  в одночасье пленить мое сердце и душу!
Любовь свою там я хочу показать тебе снова…
И я умереть за тебя без остатка готова.

Царь крепко обнял Суламифь, поделившись
последней любовью!

Сама Суламифь  вдруг с постели вскочила,
свой слух напрягая,
Спросил Соломон: «Что тебя, Суламифь, напугало?»
- Я слышу шумы, я шаги чьи-то дерзкие слышу.

11.
Вдруг шорох и дверь отворилась. Царь вскрикнул:
«Кто это, эй, стража!»
В тот миг  Суламифь уж метнулась на встречу к тому,
Кто ворвался уж в двери. А царь возмущенно:
Кто смеет в покои врываться?» -
И с  криком он бросился к двери к злодею, но поздно.
Когда  Суламифь Элиава узнала  с кинжалом -
Дорогу ему преградила мгновенно собою.
А тот в ее грудь уж кинжал свой вонзил прямо в сердце.
Красавица стреляной птицей со стоном на пол опустилась.
Не вынув кинжала убийца, познав роковое деянье,
Упал на колени, в руках у царя оказавшись.
Спросил царь: «Скажи, кто принУдил тебя к покушенью?»
Трепеща  от страха убийца владыке ответил:
«Царица Астис приказала убить вас обоих».
- Предатель, скажи моей страже, тебя чтоб  схватила,
Цепями сковала,  до казни твоей сторожила.

Дворец весь - в смятенье бурлит и засвечен огнями,
Вся стража,  и слуги в покоях уже у владыки.
Царь жестко дает эскулапам приказы всё сделать,
Чтоб только от смерти спасенье найти для любимой.
Врачи доложили: «Спасти Суламифь невозможно,
Теперь стоит только кинжал из груди её вынуть
Так смерть в тот же миг уж возьмет Суламифь безвозвратно.

Глаза у несчастной открылись , она попросила напиться.
Глотком освежив свои губы, к царю Суламифь обратилась:
 «Прими благодарность мою за любовь,  царь мой милый,
С тобою ее я познала, счастливой судьбу испытала.
Дай мне целовать твои руки, пока мои губы
Еще не сомкнулись, еще не остыли с последним дыханьем.
И не было женщины в мире еще и не будет
 Счастливей во веки, чем я - Суламифь , заклинаю.
Жалею, что мало так счастья тебе принесла я,
Сама ж не успела любовью твоей насладиться».

А владыка в ответ величаво и с болью отметил:
«Так прощай. Но любовью пока, красотою души люди будут
Так, как ты обладать, Суламифь, твое светлое имя
И в веках у людей во всем мире почитаемым будет!»
И к утру Суламифи не стало.

12.
Царь страданья свои пересилив, поцелуем последним прощальным
Наделив Суламифь, удалился.
Весь омытый водой благовонной и одетый в хитон златотканный
Царь воссел в свое кресло владыки и суд скоротечный он начал.
Весь цвет окруженья был в сборе. И тут в ожиданье решений
Элиав и Астис на коленях перед троном стояли.
Были в цепях здесь стражники тоже, кто нес службу у царских покоев. Главный визир Ванея старейший с ними рядом  стоял, как виновник.

Соломон объявил: «Ты, Ванея, виноват, что лишил меня счастья:
Отнял ночью святое созданье, Суламифь, в моем сердце – царицу.
Но служил ты исправно все годы, был отважен в кровавых сраженьях
И во всем помогал мне советом.
Виноват ты, что внук твой любимый, не принявший от деда учений,
Не узревший понятия чести, соблазненный моею женою,
По приказу её слабовольно на меня покушаться изволил.
И за это моим повеленьем умертвишь лично ты Элиава.
Всем же стражникам будет пощада, их на копи - направить трудиться.

Обратившись потом к Ахиссару (был он  главным советником в царстве)
Дал наказ, с очень мягким решеньем:
«А царицу убить не хочу я, пусть живет как желает, где хочет
И умрет там и так, как судьбою с нею смерть повстречаться захочет.
Я любим был царицей безмерно и понять ее ревность способен.
Но скажу с сей минуты презреньем я лишаю Астис всех величий,
Пусть лица моего, пока жив я, никогда и нигде не увидит.
Снарядите корабль помпезно и в Иоффе из гавани быстро
Проводите царицу в Египет. Я с отцом фараоном Суссаком
Не хочу прерывать нашей дружбы.
А теперь всех прошу удалиться, я с возлюбленной должен проститься!

В тот же день в золоченой гробнице Соломон с Суламифь  распрощался.
И была она ярче богини, и лицо было  нежным, и светлым,
С алых губ чуть открытых, застывших, лишь недавно целованных
В страсти, исходила блаженно улыбка, белым жемчугом виделись зубы.
Долго царь в изумленье  и в горе устремлял взгляд прощальный
На деву, на любимую, нежную, мертвую, вырывая из сердца
Желанную и роняя слезу безутешную.

***
С той поры пролетели века, и от  царств не осталось следа,
Но любви не забыться такой: у царя и девицы простой!
Потому, что любовь так всесильна, и особо у женщин – обильна!
Слава женщине любящей страстно, ведь она, как любовь -
 Так   прекрасна!