Май идёт по жизни властно

Лель зовёт своей свирелью, развлекая нежной трелью,
кружит голову и ткёт, в разум Леший не возьмёт:
вот, лесные кружева, там весенняя молва,
их качает на ветвях, скажет он, где надо ах…
Опрокинув, иль встревожив, посреди лесов и крошев
или солнечных забав, Май наш в прелестях пропах.
Нежный цвет струит лучистый, словно вымыт речкой, чистый,
размешав небесной ложкой, схожей с нашей поварёшкой,
он прольёт вовсю везде, не поклявшись на кресте.
Запахи вокруг такие: сладко-терпкие, святые,
нагоняют сон-дурман, так, что ты и сыт и пьян.
А они тебя захватят, изольют и в плен посадят.

Было б можно в эти дни, я б сказал весне: «Вздохни!»
И в флакон любви весенней, заключи, чтоб вожделенней
было принимать потом осенью, зимой с плодом,
собирать же их пристало, в Мае, чтобы всё достало:
что звенит, и что трепещет, распускается иль хлещет,
остаётся в звонком сердце, и сильнее всех инерций.
А потом благоухает, обрушает, подтопляет,
остаётся в нас навечно, чтобы жизнь была беспечной,
в полной радости, ликуя, дерзновенно и тоскуя,
переменчиво прекрасно, Май идёт по жизни властно!» 
Развлекаясь нежной трелью, Лель зовёт своей свирелью.