Наречённая

А я шёл к тебе через мглу безначально-чёрную,
сквозь огонь шёл, и воду, и трубы медные,
сотню лет шёл к тебе, моя наречённая,
и другого пути не хотел и не ведал я.

По крестам и костям, по капищам и святилищам,
по деревням безлюдным, по лесу и упокоищам.
У ручьёв и деревьев спрашивал: далеко мне идти ещё?
А они твоим голосом отвечали мне: далеко ещё.

И я видел, как небо в закатном горниле плавилось,
как от прежних домов оставались угли и остовы.
Только выпи кричали в глубокой ночи над плавнями,
вили гнёзда из срезанных рыжих кос твоих.

И я видел, как смех твой лучом застывал меж рамами,
и твоими слезами низкие звёзды плакали.
И тогда я устал и упал, твоим взглядом смертельно раненный,
и уснул крепко-крепко и ты, наконец, пришла ко мне.

И забились в груди новым сердцем
сосновые иглы острые,
и я понял, какой я дурак,
только глянув в глаза твои,
грозовые, тёмные.
Потому что была ты домов опустевшим остовом,
мглой и светом, была ты путём моим.

Потому что ты – это просто черта закатная,
и лесной потолок, синичьим крылом исчерченный.
И не влажная почва, а просто рука твоя
меня гладила вдоль по хребту и пустому черепу.

И тогда-то я стал хрупким листиком,
ветром северным,
крепкой толщей гранита и влагой извести,
превратился в комочек травы и холодную глину серую,
и нигде меня не было,
но я был везде.