Об адмирале В. А. Корнилове

«Шинель участника Крымской войны: кто он?»
В одном из залов Исторического музея, посвященном истории Российской империи XIX века, хранится шинель 1-й половины 1850-х гг. Главной особенностью этой шинели является неровный разрез  левого рукава и верхней части левой полы. В этой шинели начальник обороны Севастополя, адмирал Владимир Андреевич Корнилов был смертельно ранен на Малаховом кургане 5 октября 1854 года. «Шинель имеет однобортный покрой, погоны адмиральские серебряного галуна с накладным вензелем: «Н I» под короною. (В 1852 году В.А. Корнилов был произведен в вице-адмиралы с назначением генерал-адъютантом Николая I). На боках шинели карманы с клапанами: у левого кармана прорез для шпаги». Шинель была сильно повреждена во время прямого попадания гранаты в левую ногу Корнилова, а продольный разрез был сделан военными медиками с целью проведения осмотра и перевязки раненого. Эта мемориальная вещь поступила в Исторический музей в 1885 году из Севастопольского отдела Политехнической выставки 1872 года. С этой выставки началась история самого музея, а шинель адмирала Корнилова стала одной из первых реликвий в его собрании.
В. А. Корнилов родился в Старицком уезде Тверской губернии 1 (13) февраля 1806 г. Отец будущего адмирала, Алексей Михайлович, также был военным моряком (позже чиновником, губернатором Иркутска, сенатором), в молодости был награжден орденом Св. Георгия IV степени, во время боевых действий на море в русско-шведской войне в 1789 г. В 1823 г. 17-летний Владимир Корнилов окончил морской кадетский корпус. В начале 1825 г. был прикомандирован к Гвардейскому экипажу, однако вскоре был уволен: «за недостаточной для фронта бодростью». Молодой офицер из порядочной семьи был дерзок, заносчив, много времени проводил на балах и вечеринках. Вскоре после увольнения он вернулся на службу. В апреле 1826 г. был назначен на парусный линейный корабль «Азов» под команду Михаила Петровича Лазарева (1788-1851), полярного исследователя, первооткрывателя Антарктиды (1820). В те годы Лазарев был капитаном 1 ранга и можно смело предположить, что именно он стал человеком, окончательно определившим судьбу и характер Корнилова. Будущий адмирал Лазарев был известен как реформатор флота и как наставник и вдохновитель для молодежи. Лазарев потребовал от Корнилова определиться со своим будущим, выбросил из каюты Корнилова за борт ворох французских романов и вместо них подарил много книг по гидрографии и мореплаванию, вспоминает в своем дневнике Корнилов. Корнилов вспоминал, какими доводами подстегивал Лазарев своего ученика работать над собой: «Лазарев произнес: «… необходимо пересмотреть свои взгляды, создать новые привычки, отбросить всё, отделяющее от общества товарищей-офицеров, породниться с матросами. И нужно учиться и учиться. Из книг и на повседневном опыте. Вы считаете себя образованным? Как офицер Вы невежественны». Корнилов в своих дневниках считает данный разговор переломным в своей жизни. Уроки капитана Лазарева не прошли даром – в Наваринском сражении (1827г.) мичман Корнилов отмечен как «один из самых деятельных, расторопных офицеров», в 1828 г. он произведен в лейтенанты, в 1833 г. отмечен орденом Св. Владимира 4 степени. По уровню своих интересов, по образованию, по знанию мореплавания, гидрографии, языков Корнилов становится выдающейся личностью. В 1837 г. в России вышла книга английского капитана Гласкока «Руководство для морских офицеров всякого звания», перевод которой сделал В. А. Корнилов. Примерно в те же годы он делает на основе переводов из английских и французских источников руководства для лейтенантов, вахтенных, инструкции для артеллерийских учений. Необходимо отметить Корнилова как составителя новых штатов снабжения, вооружения флота, организатора первоклассной библиотеки в Севастополе.
В ходе операций Черноморского флота по поддержке сухопутных сил на Кавказе в начале 40-х гг. XIX в. Корнилов отвечал за подготовку и высадку десантов на побережье. Вот что пишет о Корнилове генерал Николай Раевский о десанте в районе Туапсе: «Капитан-лейтенант Корнилов имел большое влияние на успех операции. … С быстротой он двинул все гребные суда, держа между ними отличный порядок. С солдатами Тенгинского полка и матросами он из первых выскочил на берег для занятия важной для прикрытия прибывающих войск точки», и о десанте в районе Шахэ: «Корнилов в числе первых выскочил на берег, и вместе с авангардом бросился для отражения атаки неприятеля, чем весьма способствовал первому решительному успеху. С высадкой второго рейса капитан, составя из гребцов сводную команду, с примерной решимостью повёл их в атаку…»   Так что такой вот он и был всегда – впереди, вместе с солдатами, с матросами. В самом ответственном, часто в самом опасном месте.
Знавших его современников поражала работоспособность Корнилова. Его энергия казалась неиссякаемой. В одном из писем адмирал пишет: «Сейчас второй час ночи, а на ногах в шесть – это почитай всякий день». Один из сослуживцев Корнилова писал: «Он заваливал работой приближенных, даже его адъютант, трудолюбивый как пчела, говаривал, что выбивается подчас из сил, но не может жаловаться, поскольку Владимир Алексеевич трудится более чем он».
В 1846 г., Корнилов, командир флагмана Черноморского флота корабля «Двенадцать апостолов», снимает с себя полномочия капитана и отправляется в Англию. Надо сказать, что до смены английского правительства в 1854 г. политика Англии не была агрессивной по отношению к России, и по многим вопросам страны сотрудничали. В Англии были заказаны несколько пароходофрегатов и железных пароходов для Черноморского флота («Владимир», «Эльборус», «Сулин», «Тамань»). Около двух лет Корнилов проживает в Англии. Он пишет о Лондоне: «Столица столиц (Лондон) мне больше чем надоела – опротивела».
Здесь можно отметить то, как адмирала Корнилова, этого выдающегося человека, недооценивали в самых высших эшелонах власти.  Например, в апреле 1849 г.,  по ходатайству Лазарева он был назначен временно исполняющим обязанности начальника штаба Черноморского флота, и 15 месяцев его не утвержали в этой должности. Утвердили лишь в июле 1850 г. После смерти Лазарева (апрель 1851 г.) Корнилов становится вице-адмиралом. Его не назначают командиром Черноморского флота – формально командование возложено на 75-летнего Морица Берха. Такая же невнятная кадровая политика сохранялась даже и в самые критические моменты, в том числе во время начавшейся вскоре войны.
В 1853 году начинается война, вошедшая позднее в историю как Крымская или Восточная, в которой против России действует сначала Турция, а затем альянс Турции (Османской империи), Англии, Франции, Сардинии (значительная часть Италии). Война против России ведется на Балтике и Белом море, на Дальнем Востоке, но основные военные действия разворачиваются в Крыму. Начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал Корнилов осенью 1853 г. руководит группой паровых боевых кораблей. Пароходо-фрегат «Владимир» под командой Корнилова и Бутакова 5 (17) ноября 1853 г. атаковал и захватил египетско-турецкий боевой пароход «Перваз-Бахри», приведенный затем в Севастополь и переименованный в «Корнилов». Этот морской бой вошёл в историю как первое сражение, в котором с обеих сторон участвовали только суда нового типа, на паровой тяге. После этого боя Корнилов пишет: «Теперь имею понятие о сражении пароходов меж собой и об особой тактике, которую оные должны соблюдать». В течение первой половины 1854 г. Корнилов организует ряд морских атак на вражеские транспортные суда вблизи черноморских берегов Османской империи. Его предложения блокировать Босфор силами флота и десантом атаковать Стамбул отклоняют на высшем уровне.
После высадки вражеских войск в Крыму В. А. Корнилов участвует в обороне Севастополя. За два дня до совещания, на котором решалась судьба Севастополя, 7 сентября 1854 г., Корнилов составляет завещание. Своим пятерым детям он завещает: «Мальчикам завещаю, избрав службу один раз её не менять, а, приложив все усилия, сделать полезной обществу. Дочкам -  во всём следовать матери…» Видимо, адмирал очень хорошо понимает что в сложившихся условиях у него мало шансов уцелеть, но продолжает действовать и принимать решения в соответствии со своими убеждениями.
На совете 9 сентября Корнилов требует дать ему приказ атаковать подошедший вплотную к бухте неприятельский флот, превосходивший более чем трехкратно Черноморский. Соотношение сил полностью исключало всякую возможность победы русских, и Корнилов это понимал, однако рассчитывал на внезапность, навязывание абордажного боя, подрыва кораблей с нанесением вражескому флоту максимальных потерь. Однако командующий русской армией в Крыму А. С. Меньшиков приказывает затопить часть кораблей и перейти к пассивной обороне. Меньшиков грозит отправить Корнилова в Николаев «к месту своего служения». «То, к чему вы меня принуждаете, - самоубийство! Но чтобы я оставил Севастополь, окруженный неприятелями – невозможно!» отвечал Корнилов и отдал приказ о затоплении кораблей.
Меньшиков отозвал из города практически все сухопутные войска, вверил оборону города снятым с кораблей морякам и небольшому гарнизону, а сам с 40-тысячной армией отошел к Бельбеку. Надо сказать, что по тактической бездарности англо-французское командование не уступало князю Меньшикову и примерно месяц они бездействовали вблизи города, пугливо окапывались и видимо, опасались атаки из окруженного Севастополя, в котором было в 10-12 раз меньше войск, чем у наступающей стороны. Следует также пояснить, что в этой критической ситуации русское высшее командование снова поступило не совсем понятно: при оставлении Севастополя Меньшиков не отдал конкретных приказов касательно обороны, а командование гарнизоном передал не Корнилову, не Нахимову, а престарелому генералу Моллеру. Конечно, такое командование могло только создавать хаос в действующей армии.
Корнилов фактически стал начальником обороны города, Южной стороной обороны руководил Нахимов. Они были друзьями, и прекрасно понимали друг друга. По периметру города была усилена в течение сентября-октября 1854 г. глубоко эшелонированная система траншей, батарей и семи бастионов, укрепленная снятыми с затопленных кораблей орудиями. Экипажи кораблей были переведены на берег и пополнили сухопутные силы. После затопления части судов Корнилов пишет: «Грустно уничтожать труд свой! Много было нами употреблено усилий, дабы держать обреченные жертве корабли в завидном порядке. Но нужно покориться – Москва горела, а Русь стала сильнее… Мы нужны для обороны города, где дома наши и семейства». С присущим ему умением подбирать людей, Корнилов поставил во главе инженерных войск Эдуарда Тотлебена, специалиста по фортификационным сооружениям.
«Отступать нам некуда, - провозгласил перед подчиненными В. А. Корнилов,- позади нас море, впереди – неприятель». И начинается продлившаяся год оборона Севастополя. Корнилов лично осматривает укрепления, отдаёт приказы, он на первых линиях обороны. Все попытки увести его с линии огня тщетны. «Раз другие исполняют свой долг, то почему же мне мешают исполнять мой?» - говорил адмирал. «Мы защищаем Севастополь. О сдаче не может быть и речи. Отступления не будет» - сказал Корнилов незадолго до своей смерти. В 11.30 5 октября во время ожесточенного боя на Малаховом Кургане он был смертельно ранен, но продолжал наблюдать за результатами артиллерийских перестрелок и только после того, как убедился, что неприятельские пушки успешно подавляются, позволил везти себя в госпиталь, где вскоре умер.
Современник оставил свидетельство о том, как простые солдаты и матросы оценивали Корнилова. При всякой встрече с Корниловым солдаты говорили меж собой: «Вот так енерал – отец, а не енерал…» Конечно же, это был военный руководитель суворовского типа: «Сам погибай, а товарища выручай!» точно так же мог сказать и Корнилов. В последнем его распоряжении, накануне гибели он напомнил этот суворовский принцип: «Каждый помни, что для успеха необходимо думать не о себе, а о товарище».
Владимир Алексеевич Корнилов похоронен в усыпальнице четырех адмиралов в Севастополе вместе с Лазаревым, Истоминым, Нахимовым. А шинель, в которой Корнилов погиб, защищая Севастополь, стала реликвией в собрании Исторического музея на Красной площади.