21. Сашкин колокол. Из далёкого 1937. Повесть

                - гл.21/24 -

Годы быстро летели. В начале марта 1953-го, бог наконец-то забрал к себе, на свой грозный божий суд, кровавого тирана и деспота, живодёра-палача, захватчика чужих земель, в молодости - неудачника-семинариста и бандита-абрека - "товарисча" нашего великого... Ст... Ста... Стал... Нет, не могу! Слёзы катятся горошинами, крупными и обильными. То ли от горя великого. А то ли от радости великой. Вот ведь и на него, на этого "непогрешимого и гениального" управа божья нашлась.

Все, оказывается, под богом ходим. Все мы одинаково в бане смотримся. О двух руках, о двух ногах. С головой. И с членом. Либо с женской щелью между ног. В зависимости от пола индивидуума. Да простят меня ханжи-лицемеры. Упаси меня бог от их гнева "праведного".

Все мы всего лишь обезьяны. Безволосые и башковитые-мозговитые. Стадные скоты божии. Только и всего. И не более того. Все мы одинаково мочимся и испражняемся. В одних и тех же позах. Не очень-то эстетичных. Но крайне удобных для нас. Так нам природа велела. Без каких-то там особенностей благородных.

Но вот только некоторые особи в альфа-самцы выбиваются. Благодаря сноровке своей. И хитрости великой. С коварством напополам. Но только вовсе не благодаря пресловутой физической силе. Не благодаря навыкам своим боевым, рукопашным. Этим добром разве что девушку с соседнего двора, или с соседней деревни возьмёшь. Раскидав одной левой всех своих местных соперников. Но не с этим выбиваются наверх. В вожаки стада. В вожаки стаи человечьей.

***********

В молодые, ранние свои годы, этот, почивший в бозе, "великий" большевистский деятель, господин Коба Джугашвили, со стальнЫм и со стИльным своим псевдонимом-кличкой, был всего лишь неудачным семинаристом. Семинаристом-недоучкой. Выгнанным из сего богоугодного учебного заведения за провинность какую-то. За грех свой какой-то. То ли неуёмным драчуном он был. А то ли - неуёмным дрочуном.

Кто ж теперь сие знает? Сие покрыто тайной времени. Паутиной времени. Рекой Летой смыто навсегда. Но зато уж потом, после этого, он стал очень даже удачным, "фартовым", бандитом. Абреком, по-горски, по-кавказски. Грабителем и убийцей он стал.

***********

Также, как и господин В.Ульянов. Ещё один "гений" всех времён и народов. Господин В.Ульянов, а если точнее - Ульянин-Бланк. С тюремно-блатной кликухой, с, так называемым, "погонялом" своим - Ленин. Невзрачный, низкорослый, жутко картавящий, рыжевато-лысоватый. А с возрастом, лысовато-рыжеватый. А далее, так и вовсе лысый человечек.

Надутый от непомерного самомнения, как гусак. С бешеным холерическим темпераментом. С темпераментом взбесившегося холерика. И со всеми своими потешными комическими ужимками. Ужимками возбуждённой и обиженной злобной маленькой обезьянки-уродца.

Этот "деятель" тоже был сначала неудачным студентом, которого выперли из Университета. С младших курсов. За его омерзительное поведение. Неуважение к преподавателям, профессорам, доцентам. За его крайнюю невоспитанность. Неумение вести себя в приличном обществе.

За его вечное членство в каких-то террористических и провокационных студенческих группировках и кружкАх. Вместо того, чтобы нормально учиться, как все приличные студенты Университета, постигать науки, продвигаться в учёбе своей вверх и вверх, он занимался невесть чем. Но только не учёбой.

Он был возмутителем спокойствия и нормального поведения в Университете. Смутьяном. Сбивающим других студентов с толку.  Подбивающим их к беспорядкам в высшем учебном заведении. За что и поплатился. Был нещадно изгнан из Университета. Исключён.

Как не желающий учиться, постигать науки. Как занимающийся, вместо учёбы, чёрт знает чем. Политиканством, демагогией, резонёрством. Как неспособный продолжать учёбу, усваивать, преподаваемые студентам юридического факультета, научные дисциплины. Студент-недоучка.

***********

Затем, совсем не пройдя, положенного для всех студентов, университетского курса теории и практики, сдав кое-как, экстерном, выпускные экзамены, совершенно в другом Университете, в другом городе, не имея никаких практических навыков любого студента-старшекурсника, он и стал, естественно, таким же неудачным юристом. Адвокатом, не имеющим никакой предыдущей студенческой профессиональной практики. Адвокат-недоучка.

Студент-недоучка, словно по мановению волшебной палочки, враз превратился в... адвоката-недоучку. Благодаря блатному выпускному экзамену экстерном. За большие деньги, разумеется. Которые безропотно отслюнила мамаша нашего неугомонного и экстравагантного "студента".

Этот "гений земли русьской", Ульянов (Ульянин правильнее. Отец его, Илья Ульянин - чистый калмык. По другим данным, калмыко-мордвин. Мать, Мария Бланк - чистокровная еврейка), был совершенно неудачным, абсолютно некомпетентным адвокатом на суде. Со своей картавой и невнятной речью вечно возбуждённого холерика. Да ещё и грубияна к тому же. Он не смог защитить даже, глупо попавшуюся в лапы правосудия, воровку козы.

И бабу-козокрадку (или козлокрадку, кому как нравится) упекли в каталажку. В тюрьму. Не обращая внимания на очень эмоциональную, но крайне сумбурную и невнятную, защитную речь молодого "адвоката", некоего госп. Ульянова. Это было его, Ульянова, первое и последнее адвокатское дело. По его прямой специальности, якобы полученной им в Университете. Лишь якобы полученной. Лишь якобы специальности его.

Вот что значит сдать все экзамены экстерном, т.е. заочно. Никакой студенческой практики по выбранной им, довольно-таки денежной профессии адвоката, у него не было. Какая там работа адвокатом? Для этого надо упорно учиться в Университете. На юрфаке. Очно. С полноценной студенческой практикой. А не бегать в это время, с бунтарскими прокламациями против царя, по коридорам Университета. И не заниматься в подвалах изготовлением самодельных бомб для тогдашних властей (также, как и его старший братан, повешенный когда-то за терроризм). А потом, всем чохом, сдавать экзамены экстерном.

***********

И тогда он, т.е., В.Ульянов, ещё далеко не гений всех времён и народов. Отнюдь не гений. А даже абсолютно наоборот. Адвокат-недоучка. После неудачной своей защиты глупой деревенской бабы, тут же плюнул. Плюнул лёгкой и задорной слюной. На свою, начинающуюся так неудачно, адвокатскую практику. И ушёл-удрал в профессиональные тайные бунтари. В мятежники. В смутьяны. В террористы.

А затем сбежал в пивные залы уютных швейцарских городков. На много-много лет. Там было безопаснее, чем в царской России. И гораздо комфортабельнее. На виселицу, как братан его, он не очень-то и хотел. Не торопился он на виселицу. Похитрее братца уродился. В маму свою он пошёл. Пусть там, в России, другие бунтуют. И в тюрьмах гниют. Это не для него. Ему и здесь хорошо. Статейки пописывать, да пивко европейское попивать. За деньги маманьки своей. Да плюс к тому же, ещё и за деньги "партии" там какой-то дурацкой.

Пивко он любил. Швейцарское. Посмаковать несколько кружечек перед ресторанным обедишком. Чем не житуха-то? Чем по питерским или московским подворотням шляться с револьвером или с бомбой, пока не поймают и не повесят, как собаку бешеную. Губа, прямо скажем, была не дура у нашего "гения всех времён и народов". У "вождя всего мирового пролетариата".

Который, в самой глубине души своей, бесконечно и глубочайше презирал и ненавидел весь этот т.наз. пролетариат. Всё это тупое быдлостадо. Весь этот грязный тёмный сброд. Этих, вечно пьяных, сквернословящих на каждом шагу, грубых, невоспитанных, необразованных, агрессивных оборванцев.

И к которому, к этому самому "пролетариату", он не имел абсолютно никакого отношения. Кроме своих вечных разглагольствований и поучений. Резонёрства и словоблудия о несчастной и бедной судьбе каких-то там рабочих. Угнетённого и обиженного жизнью, судьбою, и всякими-бякими злодеями, рабочего класса. Т.е. пролетариата. Его, как бы, "любимого" класса.

Он был типичным мещанином, которым он и родился в своё время. Дворянство потомственное досталось ему от папочки лишь в 17 лет. Когда папаша его вышел в высокие чины по гражданской "табели о рангах" и получил право потомственного, наследственного дворянства. Т.е. когда дворянином стал считаться не только он, но и его потомство. До 17 лет личное, персональное дворянство было только у отца нашего "гения". По всё той же "табели о рангах". Чин раньше у папаши был мелковатый, не тянул на "потомственное".

***********

Любимым коньком В.Ульянова был пролетариат. И его защита от  эксплуататоров-капиталистов. Но вобщем-то, ему было глубоко наплевать на всех этих "несчастных пролетариев". Это просто была его "тропинка во власть". На горбу одураченного пролетариата. И под флагом одураченного пролетариата.

Когда они, эти глупые и бестактные работяги-пролетарии, где-нибудь на своих тайных воровских сходках-шАбашах, которые они, нахально и с важным гОнором, величали "очередными съездами" какой-то там своей "партии", когда они спрашивали, напрямую и без обиняков, нашего "великого гения всех времён и народов" о его происхождении и национальности, то он, с непередаваемым достоинством, важно и гордо, но вместе с тем и очень лаконично, отвечал им на этот, скользкий для него, вопрос, нещадно и подозрительно картавя-грассируя: - "Я чистейший великоросс! Русак я!" С его картавостью-грассированием, все слышали в этом ответе совсем другое. А именно: - "Я чистейший великогос! Гусак я!".

- Гусак! Вот те на! Ну и юморист этот лысый, узкоглазый, низкосракий дядька! Ну и прохиндон! Умеет, сволочь такая, насмешить! Ну и гусь, этот "гусак"! И скромно, стыдливо опускали глаза свои. Давясь от смеха. И боясь расхохотаться прямо в лицо этому напыщенному, маленькому, лысовато-рыжеватому человечку. С обезьянними ухватками, движениями и темпераментом.

С азиатско-раскосыми, якобы, хитро прищуренными, глазками своими. Как обычно объясняют его узкоглазость правоверные, ортодоксальные фанатики-большевики: - с хитрым, мудрым прищуром перед политическими врагами своими.

Совершенно "забыв", в то же время, про его родную бабку по отцу - чистокровную калмычку-монголку Анну Смирнову. И про его родного деда по отцу. Чистокровного калмыка (по другим данным - мордвина-эрзя) Николая Ульянина.

Человечек с глазками своими хитрыми. Злыми. Узкими. Монгольско-калмыцкими. Человечек с огромной, непомерной манией величия. "Гусак" с бешеным холерическим темпераментом. И с неразборчивой своей речью-скороговоркой. Быстрой, невнятной, картавой речью-бормотанием. Речью, достойной пациента врача-логопеда. Да и психиатра, к тому же. Не помешало бы Ульянову и у этого специалиста провериться. На всякий случай. Вдруг, да и нашлось бы что-нибудь интересное по части психиатрии.

***********

Кстати, по утверждению исследователя родословной В.Ульянова-Бланка, Вл.Солоухина, родная бабка В.Ленина по отцовской линии, калмычка Анна Смирнова, являлась, в то же время, родной дочерью родного деда В.Ленина, калмыка Николая Ульянина.

Выходит, что родные отец и дочь были родителями отца В.Ленина. Дедом и бабкой Ленина. То есть, отец В.Ленина, Илья Николаевич Ульянин (Ульянов), был сыном калмыка Николая Ульянина. И его же родной дочки, калмычки Анны Смирновой. Смирновой она стала, только тогда, когда в детстве своём была удочерена неким А.Смирновым. До того момента она была вовсе даже и не Смирновой.

Итак, дорогие читатели мои, дочь Анна родила от своего родного папочки Николаши сына Илью. Илью Николаевича, впоследствии выбившегося в дворяне, за непорочную долголетнюю службу на педагогическом поприще. Пикантная ситуэйшен, скажу я вам. А Ильюша, в свою очередь, родил сына Вову от еврейской жены-мещанки. Вовочку, который и стал впоследствии "гением всех времён и народов".

И который сейчас "спит" в мавзолее, в Москве. Как маринованный гриб в банке, на полке кладовки у домашней хозяйки какой-нибудь. Из мальчика Вовы, калмыцко(отец)-еврейского(мать) происхождения, получился человек! "Великий" человек!

Вот что значит инцест, господа. Кровосмешение. Скромное такое совокупление родного отца с дочерью своей. Бурная половая связь между малолеткой Аннушкой и её родным папочкой Колей. Гении мирового масштаба от такого секса рождаются! А вы говорите, что инцест плохо.

Повторяю: дед и бабка В.Ульянова (по отцу), были, в то же самое время, родными отцом и дочерью. Чудеса! Чего только не бывает на этом белом свете, господа! В тихом омуте, да в тихом болоте... черти водятся, дорогие друзья мои!

***********

А адвокатуру (адвокатскую практику, работу свою адвокатом) госп. В.Ульянов больше не любил. Даже ненавидел с тех пор. С того злосчастного процесса над дурной той бабой. С украденной ею козой своей соседки. Тоже дуры набитой.

- Тьфу на них! На этих глупых, дугацких сельских баб!  И тьфу на всю эту адвокатскую пгактику! Тьфу, и гастегеть! Эй, милейший! Ещё плесни-ка пивка, гагсон! ПлачУ пагтейными. Дагмовыми! Эх, гулять так гулять, мать твою за ногу! Один газ живём на этом свете!

***********

Но, вернёмся к "стальному" кровавому Йосе Джугашвили. Ученику и последователю опасного российского смутьяна Вована Ульянина-Бланка, с женским тюремным "погонялом" - Ленин. Лена, то есть, Леночка. Голубозадая Леночка. Мужеска полу. А может и среднего полу? Может быть это... оно? Кто ж проверял. Кто ж в штаны-то заглядывал к гению этому картавому. К этому мутанту постинцестному.

Другой наш кумир земли русской - типичный кавказец. Точнее, грузин. И тоже "великий гений", "отец и вождь всех, без исключения, народов на свете. И как это у него, у бедного, получилось? Ведь люди добрые говорят, что отцом всех народов был то ли грешник Адам, а то ли праведник и благочестивец Ной.

Диктатор Джугашвили, этот следующий совдеповский идол (после В.Ульянова), довольно-таки долгое время был обычным кавказским горным абреком, вором и кровавым разбойником. Грабителем, убийцей на большой дороге. Бандитом горным.  Даже высокогорным. Ну вобщем, орёл. Орёл-красавец Йося Джугашвили. Только вот жаль, росточком не вышел (точно так же, как и В.Ульянин-Бланк). Тюремное "погоняло" у Джугашвили - Коба. Но о лихом бандитском прошлом Кобы, праведные коммуняки почему-то постоянно "забывают". Память у них такая удивительная. Избирательная память. Удобная.

- Здесь помню! А здесь не помню! - и всё туточки вам.

Кавказский абрек-грабитель Коба тоже стал, благодаря своей лисьей хитрости и пронырливости, а также волею глупого случая, в конце концов, верховным правителем Российской державы. Обожаемым вождём русско-татарского народца Московской Орды. На много-много лет.

***********

Вождём ордынского народца. Вождём племени. Вождём, как у папуасов. Вождём, как у новогвинейцев-каннибалов. Теперь это стыдливо переименовали в лидера.

Но! Не сразу он стал обожаемым вождём всенародным. А только после, вышеупомянутого нами, госп.Ульянина-Бланка. Который тоже уже успел побывать верховным правителем. Правителем-диктатором зазевавшейся, апатичной, сонной, ленивой страны-гиганта. Но который вовремя отошёл в иные миры. Вследствие застарелого люэса-4.

Это значит, сифилиса четвёртой стадии. И, сопутствующих ему, осложнений: прогрессивного паралича, спинной сухотки. А также, разросшейся внутри черепа, в мозгу этого красного упыря, большой сифилитической опухоли, называемой врачами люэсной гуммой. Она-то, эта большая сифилитическая гумма в мозгу, и свела, узурпатора и убийцу императора Николая Александровича, в могилу. Ошибки молодости, так сказать. Расплата.

Микроб-злодей - бледная спирохета. А по-другому - бледная трепонема, совершенно равнодушна к горячим революционным страстям. К речам. К заклинаниям и кликушеству "гения всех времён и народов". Она и не таких с ног валила. Прямо в гроб. Ей, бледной трепонеме, по-барабану, гений ты, или не гений. Подцепил сифилис - "наслаждайся" по полной программе! Не всё коту масленница. По заслугам и елей господину Ульянину-Бланку. Кумиру необразованной черни, охлоса, тупого быдлостада.

Сильно ускорил процесс умирания Ульянина-Бланка абрек Коба. Он по-дружески накормил предыдущего "вождя" грибками. Особенными такими грибками. Паутинниками. Это поганки такие. Дюже ядовитые. Приболотниками ещё называют их. Вызывают смерть, но не сразу, а постепенно, со временем. Теперь "добрые" люди рицин для этого используют, а раньше вот поганочками угощали. Врагов своих. Мужей своих. Жёнушек своих надоевших. Соседушек своих. Угостят вот, а через несколько деньков: - "Гудбай, Вася!". Со слезами горючими и со сморканиями в грязный, сопливый носовой платок.

Уж очень хотел "товарисч" Ленин грибков поесть. Вот и поел. Или насильно в пасть впихнули, беспомощному к тому времени, узурпатору. По тайному приказу его "партейного товарисча и соратника" Кобы Джугашвили. Чтобы первый вождь не очень долго умирал от сифилиса. "Чтобы не мучился долго, родной он наш!". И чтобы креслице наконец-то освободил своё тёпленькое, желанное. Горячо желанное.

Бывший бандит Коба тоже ведь страстно, горячо, по-кавказски, хотел "порулить" лодкой. Побыть в качестве "раба на галере", как выражается теперешний, сегодняшний "гений и отец всех времён и народов", надолго прилипший своей липкой ж*пой к креслу "галерного раба". Тоже до конца жизни. Как и почти все предыдущие московско-ордынские узурпаторы.

***********

На много-много лет Йося Джугашвили, то бишь грузинский абрек Коба, подмял под себя огромную, неповоротливую державу-империю. Взнуздал тугой уздой-удавкой. И оседлал её. Как истинный кавказский джигит осёдлывает скакуна своего дикого. Дал ей шпоры, этой глиняной империи. И спокойно сидел в седле, наслаждаясь процессом. Процессом полного и абсолютного властвования над 1/6 частью суши земной.

И держал её, полностью подвластную его грубой азиатской узде страну, в тотальном повиновении. В жёстком и в жестоком повиновении. Аж до своей смерти, пришедшей за ним ранней весной 1953-го. Он подмял под себя весь народ. Вернее, многие десятки народов, живущих на этой обширной земле. И превратил всё население этой страны в рабов своих. Бессловесных, бездумных и послушных. Коими они, впрочем и раньше были. Задолго до него. Со времён древних татарских ханов-царей.

В рабов покорных он превратил свой, неограниченно подвластный ему, безропотный народец. С течением времени, ставший скотски тупым и абсолютно равнодушным к своим "пастухам". И ко всему, что вокруг творится вокруг них на белом свете.

***********

И вот, в марте 1953, пришла долгожданная весть о смерти пахана-злодея. Смерть кровавого ордынского деспота! Смерть азиатского тирана! Смерть Суллы! Смерть Нерона! Смерть Калигулы! Смерть Коммода! Смерть Гелиогабала! Смерть Генриха-8 Английского! Смерть Ивана Грозного! Смерть живодёра Джугашвили, наконец-то! Наконец-то!

Началась тихая и тайная грызня за верховную власть. Среди сатрапов и холуёв этого, уже бывшего, властителя земли российской. Обычная в таких обстоятельствах история для этого государства. Каждый из этих мерзавцев считал себя достойнейшим среди достойнейших. Первым среди первых.

В ходе этого активного и яростного клевания в глаза друг другу "верных сталинских соколов", а вернее сказать, бешеной грызни злобных подковёрных бульдогов, был даже мимолётом, мимоходом уничтожен самый основной претендент на верховную власть в империи.

Земляк-кавказец усопшего деспота. С такой же невнятной и малоразбираемой простыми людьми речью. С сильнейшим своим кавказским акцентом. С гитлеровскими усиками-щёточками. И с моднейшими очками Джона Леннона на своём, отнюдь не ленноновском, носу. Он, этот ещё один грузинский орёл, всерьёз вознамерился повторить, по примеру абрека Кобы, победоносный путь к трону. В этой, вечно спящей или зевающей, огромной и отсталой, ленивой стране.

Хотел он, желал он, горел он повторить путь своего старшего товарища. Друга и земляка. Которому он много лет был правой рукой. Руководителем царёвой тайной опричнины. И палачом, по совместительству. Повторить он хотел путь Джугашвили в "слатенькие" царские чертоги. Хотелка у него такая вскочила, вздыбилась, и твёрдо напряглась. Стать следующим "отцом народов".

Оченно женский пол любил, этот добрый человек! Оченно! Не тот пол, который все моют тряпками и швабрами. И который затем натирают. А потом уже снова елозят по нему, и пачкают его. А совсем даже другой пол! Живой. И тёплый. И трепещущий. И стонущий под ним, женский пол. Но, увы ему и ах!  Не получилось! Не пролезло! Не склеилось! Не срослось! Не свезло! Хотелка обмякла. Хотелка сдулась, проколотой автомобильной камерой.

- Вай-вай-вай! Сафсэм плоха палучылас! Сафсэм нэ так!

Его опередили. Быстренько, даже молниеносно, схватили. Сцапали, "упаковали", "запаковали", "свинтили" более шустрые и хитрые его "таварисчи" по "родной и любимой" партии. Этой гнусной и мерзОтной их шараге. Быстренько засунули, запихали этого "партейного", сексапильного и креативного кабана-борова в свою же тёмную и сырую тюрягу-мешок. В одну из тех многочисленных по стране тюряг, коим он множество лет был полным хозяином и распорядителем.

И также быстренько, и между делом , расстреляли из своих наганов и пистолей. Всегда готовых к действию. Всегда смазанных первосортным заграничным машинным маслом-веретёночкой. Ненавязчиво так поставили к чёрной, осклизской от старой крови предыдущих жертв подвальных палачей. Пробормотали скороговоркой приговорчик. И... пук!.. В затылочек. И готово.

От страха и ужаса, говорят, в штаны нагадил этот "великий" деятель. Не только обоссался, но и обосрался по-крупному. Самому убивать и расстреливать невинных и беспомощных жертв ему было легко и приятно. А вот когда роли меняются, и палач превращается в беспомощного узника, которого сейчас "шлёпнут"... Тогда и г*вно само собой лезет из прямой кишки, незаметно как-то. Страшно, оказывается, быть казнимым. А он раньше и не подозревал об этом.

Выиграл в этой тихой и секретной, подковёрной, смертельной борьбе среди кремлёвских мерзавцев, негодяев и прохвостов, самый "негодяйский" и самый "прохвостливый". А другими словами, самый хитрож*пый, самый пронырливый, самый сноровистый прохиндей и мошенник. Как оно и должно было быть, по природе вещей.

Ну, а после того, захвативши власть в свои руки, и оседлав страну-динозавра, можно и оттянуться по-полной. Покуражиться. ПобаловАться. Постучать своим вонючим грязным башмаком по трибуне перед всем остальным миром. Перед всем человечеством. С презрением безмерным ко всем живущим на планете Земля.

Ведь за спиной у него теперь стоит собственная атомная бомба, сварганенная по-быстрому. По чертежам, украденным у беспечных и недальновидных американцев. В чём-то американцы умные-разумные. Впереди планеты всей. А в чём-то - последние дураки и лопухи. Дать украсть у себя атомную бомбу, её чертежи... это ли не крайняя степень глупости и головотяпства.

***********

В середине октября 1953 года, детям Шурки было уже: старшему 22 года, младшему 19 лет. Совсем взрослые уже молодые люди. А дочке Соне было 11 лет от роду. Выросла уже девчушка, отца своего не видевшая никогда. Скоро в девушку-красавицу превратится.

Шурка рассказала в эти золото-багряные дни середины осени, своему старшему сыну Юре, всю историю отцова колокола. Колокола с Успенской церкви деревни (теперь уже деревни, а не села) Лукинское. Колокола с ближней к ним церкви. Чёткий силуэт которой отчётливо виден с порога родного дома. На фоне тёмных северных приладожских елей. Как какой-то мрачный средневековый зАмок. Замок "графа Дракулы".

Она показала Юрию то место, где покоился под землёю лукинский колокол. Отцов колокол. Колокол её любимого, погибшего в войну мужа. Место, где колокол был зарыт её супругом 15 лет назад, осенью 1938-го. А ведь как вчера это было. Летит время. Со времени разорения Красной церкви большевиками прошло почти16 лет. Декабрь 1937-го. Давно ли?

***********

Второй хан совдеповский, грузин Джугашвили, уже полгода назад как замаринован. По указанию кремлёвских бонз. И лежит рядом со своим, также замаринованным предшественником, Ульяновым-Бланком. Мавзолей потихоньку стал превращаться в общежитие для коммунячьих мумий. Два места было уже занято.

Как два засоленных огурца в стеклянной банке литровой. Или как два гриба, законсервированных в такой же банке. Только и отличие, что здесь роль банок играют стеклянные гробы усопших красных идолов. И вся эта "красота" помещена в каменно-гранитную красно-коричневую коробку, именуемую мавзолеем.

В самом центре многолюдной, шумной, суетливой и тщеславной Москвы. Как две селёдки, засоленные. А может быть, холодного копчения. А может быть и горячего копчения. Эти две селёдки. Два "отца народов". Два "вождя". Как у папуасских дикарей, где-то на островах Тихого океана. Там они и водятся, вожди.

Или как в Древнем Египте. Много тысяч лет назад. Две древнеегипетские мумии недавнего изготовления. Недалеко же ушли от древних египтян московские серые, безграмотные обалдуи, правящие Московией. Теперешние хозяева кремля московского. Любители мумий. Труположцы.

Душа Кобы Джугашвили, чёрная, преступная душа, обильно пропитанная человеческой кровью, теперь даёт полный отчёт богу. О своей грешной и кровавой жизни-житухе. Отчитывается. Или уже в горящей сере горит синим пламенем. Или в кипящей смоле варится, булькает. И черти вилами тыкают. Чтобы не залёживался, упырь кровавый. Пахан. "Атэц" народов, обоссаный. Пол-года уже душа его горит в аду. Между отчётами богу о его злобной, чужой кровью обильно политой, жизни.

**********

Шурка уже не боялась преследования тех страшных людей. С пистолетами на боку. С мутным, тусклым взором из-под лба своего низкого. Взором протухшей, гнилой рыбы. Не боялась, за давностью прошедших лет. И по причине, уже полугодичной давности, смерти их усатого кровавого диктатора.

Через несколько дней после того, как мать рассказала своему старшему, 22х-летнему сыну Юрию тайную историю колокола Успенской церкви, сброшенного красными грабителями в декабре 1937 года с колокольни храма в глубокий снег. Колокола, намеченного этими вурдалаками к транспортировке его на литейный завод в Питер. Для переплавки его в какого-нибудь очередного большевистского истукана. В болвана бронзового. Уже через несколько дней, он, вместе с младшим братом Сергеем, и с сестрёнкой Софией, выкопал из указанного матерью места отцовский колокол.

С большим трудом они вытащили колокол на поверхность земли. С помощью ещё пары деревенских ребят-ровесников. Они вычистили колокол от земли. Вымыли его. Полюбовались на него. И решили, что повесят, извлечённый из земли отцовский колокол, в их деревне. На крутом, обрывистом берегу родной речки Ковры. В центре деревни. Около маленького деревянного сельского магазинчика. Сбоку от него. На самом людном месте. Месте деревенских сходов и собраний.

Повесят они колокол отцовский для очень нужной цели. А именно, бить в набат, звонить во время пожаров, бедствий. Или праздников деревенских. Для созыва народа местного по поводу какого-нибудь важного обстоятельства. Важного случая. Неординарного деревенского события.

***********

Им нужно было соорудить простейшую деревянную конструкцию - звонницу. Из двух, врытых в землю, столбов. И прочной перекладины между ними. Для подвешивания колокола. Они вкопали в землю, рядом друг с другом, два столба, толщиною в телеграфный столб. На расстоянии 1,5-2 метра друг от друга. Сверху они приколотили плотницкими скобами перекладину, примерно той же толщины. И вот уже получилась у них простейшая деревянная маленькая звонница, в виде буквы "П". На неё, между врытых столбов, они и повесили на толстую, прочную железную цепь колокол.

Итак, колокол нашёл своё очередное пристанище. Посреди деревеньки Старая Мельница. У всего народа на виду. Рядом с деревенской бакалейно-хозяйственной лавкой. И совсем недалеко от их родного дома. От дома матери и отца. На высоком правом берегу Ковры.

***********

В конце 1953-го, старший сын Шурки, Юрий, через месяц-другой после очередного, уже третьего (и теперь уже из земли) рождения старого церковного колокола, был взят в армию. Отслуживать воинскую повинность. После нескольких лет отсрочки, связанных с состоянием его здоровья.

В 1944-м, в августе, во время своих мальчишеских игр в дальнем болотистом поле, он, вместе со своим деревенским сверстником, двоюродным братом Женькой, случайно подорвался на мине. То ли на русской. То ли на немецкой. Долго он лечился и выздоравливал. Сильно контузило. И осколками мины посекло всего: множественные ранения тела и конечностей. Глаза, руки и ноги у него остались целы, на месте. И то, слава богу!

В отличие от своего кузена и однолетки Женьки. Живущего рядом. Напротив их дома. Женьке этим взрывом оторвало левую ногу до колена. Женьке не повезло. Протез. На всю оставшуюся жизнь. Дорого ему обошлась детская игра в сапёров-минёров, обычная для послевоенных детей. Детей, лишённых своих родных отцов, убитых на жестокой 4х-летней войне. Послевоенные дети. Безотцовщина. "Подранки".

В армию, до поры до времени, Юру не брали. А теперь вот решили в военкомате, что пора. Что уже здоров и крепок. Пора в солдатушки идти. Юра и не уклонялся: - "Берут, значит придётся идти служить", - философски рассудил он. Мать плакала, провожая сына.

Ну, а вскорости предстояло идти в солдаты, по возрасту, и младшему сыну Шурки, Сергею. Девятнадцать лет. Возраст призыва молодых мужчин на срочную службу. В армию. И на флот.

***********

Немногочисленные жители деревеньки Старая Мельница восприняли появление колокола совершенно спокойно. Старого церковного колокола, сброшенного разбойниками-большевиками с колокольни Успенского храма в Лукинском. Сброшенного в снег. Почти 16 лет назад. Колокола, таинственно пропавшего затем неизвестно куда.

Сельчане отнеслись к появлению старого бронзового колокола на маленькой сельской деревянной звоннице, посреди их родной деревни, как к должному. Довольно флегматично. Без патетики. Без помпы. Без шума. Без казённой суетни. Без казённой возни. Без казённого ора, речей и хвастовства. Просто ребята, шуркины сынки, поставили столбы. Между ними перекладину. На неё повесили колокол. И все дела. Тихо и спокойно.

- Эка невидаль! Висит и висит. И пусть себе висит. Красивая и полезная для деревни штука. Единственная достопримечательность нашей Старой Мельницы. Звонить при пожарах. Как же не нужно? Очень даже нужно! Здесь ему и место! А где же ещё? Не в разрушенной же и беспризорной теперь лукинской Красной церкви. Церкви-руине. Ещё снова надумают снимать, антихристы.

Им же ведь бронза на свои памятники-истуканы и сейчас нужна. Не менее прежнего. Как и 16 лет назад. Новые идолы у них появились. Новые кумиры. И сейчас, как и прежде, они идолов своих ставят везде, где только им в башку их серую, чиновничью, втемяшится, - здраво рассуждали сельчане.

Лукинцы никакого недовольства, никаких требований по возврату бывшего своего колокола не предъявляли. Да и по справедливости, не они же спасли приготовленный красными варварами к уничтожению, к переплавке, их церковный колокол. И притом совсем обезлюдело Лукинское.

Раньше, до войны, приличное село было. Теперь - малолюдная деревушка. Просто хуторок какой-то теперь. Всего несколько домиков осталось от Лукинского. Какой уж там колокол. От Красной церкви одни руины. Без всякого замка теперь. Теперь и замОк был не нужен. Храм наполовину разрушен. А коль хочется посмотреть на колокол с Успенской церкви вблизи, потрогать его, так деревенька Мельница недалече. Приходи. Смотри.Трогай. Ощупывай. Да хоть целуй его: он ведь висит теперь как раз на уровне головы, лица человека.

Вобщем, в Старой Мельнице появилась своя, очень даже интересная, достопримечательность. Набатный деревенский большой бронзовый колокол, бывший некогда церковным колоколом на храмовой звоннице в Лукинском. Приезжали и приходили смотреть на колокол со всей округи. И с посёлка. И со станции. И из родной для колокола деревеньки Лукинское. И из Васильково. И ещё со многих-многих других окрестных деревень и сёл.

***********

И здесь, на этом-самом месте, в деревеньке Старая Мельница, он провисел, без малого, 40 лет. До 1991-го. До перестроечных времён. В качестве набатного деревенского колокола. Уже не придраться красным грабителям. И не увезти на переплавку. Потому, что у колокола в эти 40 лет была очень важная работа, трезвонить во время пожаров и бедствий народных. Собирать народ.

По мере сгнивания от влажности и времени деревянных столбов звонницы, их периодически меняли на новые. Вторая конструкция, через десяток лет, была сооружена уже из ж/д-шпал. Пропитанных чёрным креозотом. Для защиты шпалы от воды, сырости, от гниения. И от вредителей - насекомых, жуков-древоточцев всяких.

А в начале 80-х годов, сельчане сварили железную звонницу, из толстых швеллеров. Вкопали в землю. "Теперь надолго её хватит", - размышляли жители Мельницы. Покрасили железную звонницу красивой весёлой зелёной краской. Весёлой краской, цвета июньской травы и листвы.

Она, эта теперь уже старая железная звонница, сваренная из швеллеров, стоит в Мельнице и поныне. Там же. Всё на том же месте. Уже далеко не зелёная. Далеко не весёлая. Ржавая. Коричневая. Унылая. Краска за долгие годы облупилась и слезла. Уже давно никто её не красит. Да и незачем теперь её красить и лелеять. И некому. Старики повымерли. Молодым дела нет до этого.

И висит теперь на ней, на этой старенькой ржавой железной звоннице, сваренной в начале 80-х, уже не Сашкин колокол. Висит на ней обычное било. Кусок рельса. С дыркой, для подвешивания. Метровый отрезок обычного рельса. Или отрезок простого швеллера? Запамятовал я уже. Да и не суть.

************

Никого из героев этого повествования уже не осталось на этом белом свете. Все до единого, они уже ушли в вечность. Пришли совсем новые поколения жителей Мельницы и окружных деревень и сёл. Совсем другие люди живут теперь в старинной деревне на берегу быстрой речки Ковра, с коричневой торфяной, но чистейшей, водой. Хоть бери её стаканом прямо из речки, и пей вволю.

Среди теперешних жителей Мельницы много приезжих. Дачники из Питера. Из теперешнего райцентра, Кировска. Из Шлиссельбурга. И из других мест. Строятся. Или скупают за копейки старые дома. В которых уже умерли прежние их хозяева. И которые были выставлены на продажу их потомками. Внуками и правнуками прежних хозяев этих старых деревенских домишек.


(Продолжение следует)

***********

8.11.12. СПб