Каждому своё. Почему мужику вредно панство

«Боже, не дай свинье рога, а мужику панство», - время от времени приговаривала бабушка, тогда Ольга была ещё совсем маленькой. «Бабушка, что это значит?» - поинтересовалась однажды Ольга. «Вот вырастешь и узнаешь, - а потом прибавила, - хадзем са мной», - бабушка в это время шла кормить поросят и несла в руках корыто с едой.
Ольга подумала, как замечательно, что бабушка позвала её с собой и, хотя ничем не помогала сейчас бабушке, шла с большой важностью, настоящей помощницы.
Ей всегда очень хотелось участвовать во всех домашних делах, но дома её отстраняла мама – самой быстрее и так, как нужно, а в деревне бабушка оберегала от тяжёлого труда, которого ей самой досталось с избытком с раннего детства...
Когда зимними вечерами они грелись на печи, бабушка вспоминала свою жизнь, как детьми они отмывали деревянные стены и потолок к Пасхе, рассказывала, как заправлять нить в кросны (деревянный ткацкий станок)... Сколько же вопросов было тогда у Ольги, какие картины рождались в её голове.
Ей было совсем не понятно, зачем мыть потолок и стены? Почему не размокали обои? Веник, чтобы подметать, и как им мыть?.. Бабушка иногда улыбалась, иногда злилась, но всегда  поясняла, что раньше были просто брёвна, без обоев, и печь топили по-чёрному, без трубы. На стенах оседала сажа, и тогда они брали веник, смачивали в воде и оттирали незатейливыми движениями. «Брёвна становились жёлтенькими-жёлтенькими», - вспоминала бабушка с восхищением.
Бабушка рассказывала, что вся рутинная работа доставалась в основном ей, поскольку она была одной девочкой, маме нужно было хлопотать по хозяйству и в поле, а два брата помогали отцу.
Когда бабушка говорила, Ольге невероятно хотелось попасть туда, в бабушкино детство, чтобы вместе отмывать стены, чтобы у неё было тоже два брата...
- Бабушка, а давай и мы с тобой где-нибудь помоем стены.
- Доня, нашто яно табе?
- Бабушка, я хочу увидеть, как чёрные брёвна становятся жёлтенькими.
- Добра, буду дзеркачом мыть пол у сенцах, паглядзишь.
- Ты скоро будешь мыть? Можно и я потру?
- Добра.
- Бабушка, а что такое Пасха?
- На Пасху идуць у церкву. Дома красяць яйца, пякут булки и идуць свяциць... - здесь бабушка в мельчайших подробностях и тонкостях рассказывала о кулинарных премудростях. - А тады паложаць у карзину и идуць у церкву. Поп ходиць и свециць.
- Светом?
- Крапилам...

Бабушкины незатейливые рассказы навсегда западали в Ольгину детскую душу своей непонятностью...

Вот и теперь пришло время кормить поросят и узнать, почему нельзя свинье иметь рога и почему мужику так вредно панство, поэтому важная Ольга послушно семенила за бабушкой.
Поросята, учуяв бабушку с едой, стали визжать и метаться в загоне, будто ополоумели, залезая друг другу на спину передними копытами, пиная лычами.
Бабушка остановилась, чтобы Ольга могла проникнуться происходящим. И свиньи с ещё большим упорством, с пронзительным визгом и хрюканьем, лезли друг на друга, налегая на дверцу, так что доски ходили ходуном и казалось, изгородь вот-вот развалится.
Когда бабушка стала открывать дверь, Ольга отбежала в сторону.
- Ты спужалася? – обернулась бабушка. – Не бойся, хадзи сюды.
Свиньи тем временем смолкли, сметая еду из корыта, чавкая, подхрюкивая и разбрызгивая.
Ольга в нерешительности подошла, бабушка на всякий случай прикрыла дверцу и поставила для Ольги колодку, на которой отец обычно рубил дрова, чтобы она смогла понаблюдать через изгородь. Бабушка почесала одного поросёнка за ухом:
- Ну што, Лёким, спужау Волю. Вот я табе! – пригрозила бабушка.
Поросёнок, не отрываясь от еды, блаженно  захрюкал. Ольга слегка приободрилась.
- Бабушка, так почему нельзя мужику панство?
- Падрасцешь — сама паймешь.

Ольга выросла, и эта поговорка — больше не загадка. Хотя тогда она и не разобралась, зато потом ей не раз довелось видеть, как люди, спотыкаясь, "лезли" друг через друга, через малых и больших… ради «кормушки», не щадя, пронзая пространство «воплями» клеветы, наговоров, не останавливаясь ни перед чем.
«Н-да, прёт, как свинья, - подумает однажды Ольга. – И правда, слава Богу, что без рогов!.. Бабушка, я люблю тебя! Теперь мне понятно и другое: из пана — пан, из хама — хам. Куда же делись «паны», неужели их растоптали «свиньи»? Неужели «свиньи» не отступятся никогда? Нет, не так. Неужели «свиньи» никогда не захотят переменить свинское обличье человеческий облик?..»

Маргарита вернулась к шезлонгу:
- О чём задумалась? Вода отличная!
- Да так, о своём, о девичьем, - приподнявшись, улыбнулась Ольга, глядя с некоторой завистью на мокрую Маргариту - для Ольги вода была слишком холодной.
- Я тут подумала, может ну его этот обед?
- И поднимемся на фуникулёре на гору?! – обрадовалась в ответ Ольга.
- Можно и на фуникулёре. Обсохну и пойдём, - предложила Маргарита. - Хотела всегда посмотреть, как солнце садится в море. У нас здесь из-за горы не видно.
- Вы никогда не видели, как солнце садится в море?! – удивилась Ольга и даже встала.
- Да. Когда была в Израиле, всё время какая-то дымка, когда в Индии… (Маргарита перечисляла страны, а Ольга удивлялась всё больше и больше, она столько раз видела, как солнце стремительно «тонуло» в море, ржаво-золотистой дорожкой отражаясь в воде, как в дребезжащем зеркале, до самого берега и потом утром всходило над серебристой гладкой водой. Она видела это всегда, сколько бы раз ни отдыхала, поэтому сейчас, глядя на гору, сокращавшую обзор заката, впервые задумалась о том, как ей несказанно везло всё это время.) – Давай останемся до заката, хочу посмотреть, - завершила Маргарита.
- Конечно останемся, это же Ваша мечта! – без тени сомнения поддержала Ольга.

Продолжение следует