Двадцать первое июня 1941-ого

В поле чистом, в облаках отчизны
я хочу быть ливнем, я хочу быть пашней.
Я смеюсь впервые. Я всегда смеюсь впервые.
Ты всегда со мной. Почти всегда со мной.
Там, где поёт моя лесная скрипка
во старом мхе, в еловом птичьем свисте
где-то под камнями у лесной речушки,
там, где медь превращается в малахит,
есть леший безбровый с глазами кошки —
он пуглив как птица, он грозит мизинцем,
среди леса он ростом до верхушек сосен,
на полянах лишь до кончиков стеблей травы.
Как легко светают крылья старой ночи.
Возьми целиком мой сиреневый край.
У меня никогда его не станет меньше.
Кто ты, что любишь меня больше мамы?
— Я прозрачней стыни, я одет полынью.
Я трава в воде. Я радуга во льду.
Я зимний звон, я полынья луны.
Я это ты, и он, и пыль твоей одежды.
Я улыбка сердца. Я твой вечный стыд.
И я не знаю, важно ли что б ты мне верил.
Неужели тебе мало чуда видеть звезды?
Разве мало тебе радости быть живым?
В чистом поле васильковой нитью
лежит на земле кровь моих небес.
Отряхни свой страх и развей по ветру.
Я предпоследний день. Я двадцать первое июня.