Баллада

Мой отец был скуп на слово,
Вспоминая дни былые.
Не хотел тревожить память
О кошмаре дней военных.
Но и то, о чём поведал,
Приводило в ужас липкий…
Я хочу воспоминаньем,
То, о чем поведал мне он,
Поделиться, описав лишь
Часть судьбы отца на фронте.
… Как от самой от границы,
Скрежеща зубами, пятясь,
Отдавая метр за метром,
И теряя безвозвратно
Сотоварищей по службе,
Под напором превосходства,
Плача от бессилья, явно,
Всё же веря – не навечно
Отдаём родную землю
На поругу супостату.
Нет еды, воды, снарядов,
А на сборный взвод – винтовка,
В общей сложности патронов –
Три десятка по карманам…
«Мессершмитты» - словно осы
Задолбали, нахалюги,
За любым солдатом в поле –
Словно кошка за мышонком.
А когда через деревни
Проходили – стыдно было,
Так помяты и порваты,
Словно после драки зверской…
А вослед слова укора
И молчания стотонно:
«Как же так? А мы? Доколе
Отступать-то, братцы? Боже!»
А когда снарядом близким
Завалило, оглушило –
Думал, всё, конец подкрался…
Рана - в малость, но, в «могиле»
Хорошо, что друг увидел,
Что живой я – пальцы в небе.
Откопал… Но надо ж – «здрасьте».
В тот момент мотоциклисты…
«Хенде хох!» - и нечем стрельнуть…
Заграбастали подонки,
Нас связали тросом вместе,
На «буксир» до мотоцикла
И тащили, как болванку,
В лагерь, что стоял у речки.
Если бы ещё немного –
Мы бы «стерлись» до «финала»…
Сотни раненых и рваных
Были здесь после плененья.
Ни «колючки» и ни вышек
В этом временном «загоне».
Десять стражей по округе,
И собак оскал звериный…
Нам сказали, что погонят
Завтра утром в лагерь крепкий,
Ночевать придётся в балке
Возле речки с камышами.
О еде мы не мечтали,
Да и кто кормить нас будет?
Досидели до заката
Пить охота – нету мочи.
Упросили фрица в каске
Принести воды из речки…
Согласился… Трое пленных,-
Я в числе,- поковыляли
До речушки с камышами,
Ковыляем и мозгуем,
Как бы нам сбежать отсюда…
Речка, правда, небольшая,
Заводь есть, камыш не густо…
Наклонились мы с Петрухой,
Зачерпнули каской воду,
А Иван чуток в сторонке
Сделал вид, что оступился…
Фриц стоит у самой кромки
И ногой в воде болтает,
«Шмайсер», правда, за спиною
И галеты, сволочь, гложет…
Тут Иван своею каской
Бьет фашиста сильно в морду,
Мы с Петрухою за ноги –
Как стреножили «Адольфа»…
Немец, срубленный, под корень,
В воду падает грузилом.
Следом мы – рукой за глотку,
Не давая воздух «хапнуть»,
Чуть возни и утопили.
Дальше что? В камыш забились,
Что подалее от брега,
Если плыть то то - наглядно.
Откусили камышинки,
Ждём, что далее случится.
Пять минут, как будто вечность…
Голоса… Призывы… Крики…
Прибежали с фонарями –
Пошныряли вправо, влево
И в камыш очередями…
Мы – на дно, во рту камышки
«Пронеси, Господь, все пули»…
С шипом пули… Рядом… рядом…
Сколько же обойм на душу…
Не задело слава богу!
Постреляли, поругались,
И ушли, оставив стражу.
До утра лучом светили,
Но, как видно, бесполезно.
Мы же, чуть вдохнув, ныряли,
В корни пальцами вгрызались –
Жить хотелось, что кривиться,
Ну, а плен – так хуже смерти.
Лучше здесь её мы примем,
Чем быть в рабстве за «три-девять».
Ночь прошла, как будто вечность…
Утром сняли караулы,
Постреляв опять от злости,
И ушел на запад лагерь,
Только двое нас осталось.
Два Ивана, два солдата,
А Петруха «плавал» рядом –
Был красив он даже в смерти…
Мы земле его предали,
Слёз не пряча, помолились…
Немца не было – забрали.
Я нырнул, на наше счастье
«Шмайсер» был на дне. Удача –
Всё же как-то при оружьи,
И в обойме все патроны…
Зализали малость раны
И в восточном направленьи
Кое-как поковыляли.
Две недели окружными,
Через лес и по болоту
Мы тащились к нашим, к нашим…
Что мы ели – Бог свидетель,
Пили в лужах, носом в землю –
Только бы дойти до наших.
И однажды канонаду
Мы услышали за лесом,
И душа запела птицей…
Фронт мы в ночь преодолеем...,
Затаились у лесочка,
Но случайно у оврага
И на дне воронки ржавой
Увидали лейтенанта,
Не из нашей, правда, части.
Два портфеля документов,
Пистолет ТТ, граната…
И живот распорот… Жутко…
Не жилец он, точно… Тихо
Подозвал нас и приказом
Нам велел рапо;рт доставить
В штаб дивизии за фронтом.
И слабеющей рукою
Из-за пазухи нам сверток
Передал, сказав, что знамя
Этой части он, спасая,
Не донёс; и нам в приказе
Обязал доставить точно…
Не прошло и получаса
Он скончался… Жалко парня…
Мы забрали документы,
Пистолет и в свёртке знамя.
И дождавшись темной ночи,
Где ползком, а где и «котом»
Всё же до светла добрались
До окопов наших… Финиш…
Нас доставили в «особый»…
Ну, хотя бы покормили б,
И чуток перевязали б –
Нет же – нам допрос устроив,
Три часа мурыжа темя.
Передали всё, что было –
И оружие, и знамя,
Документы. Честь по чести,
А наградой – Боже правый –
Нам штрафбат за «засыл фрицев»…
Лейтенанту орден дали,
Мы впоследствии узнали,
Что посмертно, но герой всё ж…
Ну, а нас, умыв маленько,
Прямо на передовую,
Чтобы кровью искупили
Непонятную «заслугу».
«Штрафик» - это… В общем «штрафик»-
Это знает каждый воин…
Отходили наши части,
Ну, а мы, как бы заслоном
На пути фашистов были.
Трёхлинейки в руки дали
И бутылки - для поджога,
ПТРов нет, сказали,
Посмеялись, пошутили,
По щекам похлопав мило,
И вперёд – чтоб было слышно
За кого башку мы ложим,
И чтоб танки все горели,
А иначе не в «отмывке»...
Штук двенадцать «Тигров» с рёвом
Навалились на «двадцатку»,
Что нас было по окопам,
Что творилось – не расскажешь…
Бой был жуткий, всё смешалось…
Автоматчиков мы «сбрили»,
Ну, а танки перли «храпом»,
Как кинжал в свиную тушу…
Помню бегал средь разрывов,
Словно заяц среди своры.
Где-то жгло во мне, горело,
Кровь и грязь на мне смешалась.
И стрелял… кто с люка вылез,
И бросал «стекло» на баки…
Страха не было, как будто,
«Вашу мать!..» и то в кошмаре
Я не слышал… Но, горели
Фрицев танки. Так горели!!!
Сколько ад кромешный длился
Я не помню. Стресс ужасный…
Только, вдруг, назад рванули
Уцелевшие махины.
За пригорок оттянулись,
И затихло все внезапно.
Посчитал, слезы не пряча –
Сколько «свечек» догорало
И улыбкою довольной
Чертыхнул фашистов подлых…
Шесть костров металла тлело,
Больше им не быть в атаке,
Ну, и плюс – валялись в поле
Три десятка «дохлых Гансов»…
Ну, а сколько наших пало –
Посчитали по «остатку»,
Семь «штрафных» в окоп собрались –
Все «порватые донельзя».
Остальные как герои
В рай ушли, в другое время…
И вот здесь, в воронке дымной
Я увидел – «мягко место».
Стало менее в штанине -
Добрый клок куда-то делся,
Бегал как – совсем не помню,
Голой задницей сверкая.
Запеклись и кровь и глина…
Тут связной приполз с пакетом,
Передал, чтоб оттянулись,
А замена скоро будет…
Приползла замена скоро
«Штрафников» опять под двадцать,
Ну, а мы своим же ходом
Поползли в санбат за рощей…
Только позже мы узнали,
Что опять была атака –
Только все штрафные пали,
Но атака вновь сорвалась…
И опять горели танки –
Семь костров ещё вдобавок…
Нам же «рваным» по приказу,
Что «отмыли» кровью «подлость»
Возвернули честь солдата,
Но, геройство без награды,
Ну, а нам то и не надо –
Лишь бы честь и жизнь остались…
Опосля-то лазареты,
И бои уже по чести…
Но, вот эти два момента
Через всю войну и после
Помнить буду до кончины…
Не герой я… Но, однако…