Двадцать девять часов молодого специалита

Боря, 23 лет от роду, относился к себе заботливо, ценил самолюбие и достоинство. Но в этот, день шагая пешком на службу, он все три километра звал себя идиотом.
Поступо, который казался ему рациональным и перспективным привел его в ситуацию, последствия которой казались катастрофическими.
Он рассчитывал, что все люди считают, что учение свет.
Оказалось мнение зависит от места положения лампы.
Ему необходимо было ежедневно испытывать полное напряжение всех своих сил обоего толка.
Стержнем крепости являлась стратегия движения к цели.
Со стороны это производило впечатление нелепости.
Он лейтенант, двухгодичник, лишенный завоеванного направления на обучение в аспирантуре у академика,
был готов сдать кандидатский минимум по немецкому языку в лесотехническом институте по личному заявлению на имя ректора, получившему положительную резолюцию.
Проблема состояла в дате экзамена. Неопределенность не давала перспективы даже 50 на 50 возможности оказаться перед экзаменаторами.
Что сделал Борис? Рассказал о перспективе начальнику штаба майору со значком "Вечный Узник" на кителе , старше его на 15 лет, заядлому курильщику, потом и сединами заслужившему каждую новую звёздочку на Северах.
Результат получился отвратительный.
Это занятие вообще не входило в круг должностных обязанностей Бориса. Кадровые коллеги не все допускались до него.
Сыграл роль уровень впечатления от новичка.
Спустя три месяца от получения сапог Борис один раз через трое суток принимал на себя опасности оперативного дежурного радио технического батальона и проводил на ногах или за столом с 9 до 9 сутки с небольшой возможностью прикорнут на пару часов нелегально в койке в 15 метрах от стула.
Майор поставил дежурить через сутки на сутки,
чтобы на следующий день лейтенант мог сдавать свой вожделенный немецкий язык.
Немецкий язык имел "пятёрку" в 10 классе.
Английский имел "пятерку" в университете.
С английским настораживала проблема произношения.
С этой позиции у немецкого были все плюсы, какие буквы читаем такие и говорим.
Борис поел три тарелки гречневой каши в офицерской столовой в семь тридцать.
Официантки звали его между собой "каша". Он пользовался у них интересом, хотя они ему казались возрастом подходящим для теток.
Сколько бы и чего не съедал Борис в столовой у него никогда мне возникало ощущение сытости, что ему не нравилось.
Такого с ним дома не бывало.
Съесть горбушку ржаного хлеба и сыт.
Он шел пешком от столовой до батальона и его обогнал грузовик, в кузове которого находились сослуживцы человек пятнадцать.
Кроме него никто не ходил на службу пешком.
Перед строем в 9 бойцов Борис зачитал приказ о вступлении
на дежурство с последствиями в случае промахов в виде как минимум срока   , доложил комбату об этом в его кабинете и уже на рабочем месте за столом в подземелью бункера позвонил начальнику оперативному дежурному полка, что он принял обязанности.
С другой стороны провода сидели штатные военные, вся работа которых состояла именно в этом.
Государство экономило на батальоне, где подобного в штатах не имелось.
На сей раз выпала (что не имело системы и было хаотично)
смена сетки карты, по толстой книге с необходимыми цифрами.
И в итоге квадраты с карты на планшете из оргстекла размерами 3 на 5 метров получили новую нумерацию.
Чтобы натовские слухами не смогли ничего узнать о месте советского перехватчика цели.
Дежурство продолжалось непривычно. В 11 за оргстеклом возник третий офицер с голубыми погонами. Это был полковник командир авиа полка.
До этого там были лишь летный оперативный, подполковник, и штурман наведения капитан. И начались учебные боевые полеты авиа полка.
Есть на сей раз обед пришлось не в солдатской столовой батальона
а на КП куда еду офицерам привезли в термосах, что впрочем для Бориса не означало возможности получения сытого состояний и исключало возможности просьбы добавки.
Стоял март.
И полеты продолжились до 5 утра, при этом именовались "ночные", что вероятно повышало плату за них летунам.
Начальник штаба в 5 удалился домой, а Борису заявил, чтобы тот руками бойцов начертил на кальке отчетные схемы всех проведенных наведений на цель, посулив в случае огрехов не отпустить его в 9 утра на экзамен.
Борис в 9-40 вошел в свою комнату гостиницу, которую он делил с тремя авиаторами техобслуживания самолетом.
Ему хватило сил умыться, сменить галифе на брюки, сапоги на ботинки, и он поехал от аэропорта на автобусе в Архангельск на свой долгожданный экзамен по немецкому языку.
При этом язык у него поворачивался со скрипом на и народном русском.
Казалось, что кроме злости на себя у него не осталось никаких источников энергии души и тела.....
Экзамен принимали три элегантные педагогессы.
Борису было не до разглядывания привлекалок их одежды и телес.
Предстояло три части экзамена, он готовился и краем уха слышал как отвечала другая экзаменуемая рассказывая про пониженную лексику в романе Ремарка "Три товарища", которая отсутствовала в советских переводах начисто.
Борис, когда пришёл его черед, успешно перевел незнакомый новый для него текст на трех страницах.
Потом рассказал на родном немецком языке, как он посетил театр и о представлении на нём.
Потом перевел указанные ему страницы в спец тесте по математике,
что было самым простым их этого экзамена. Поскольку язык математики -  один для всех.
Объявили результаты . Борису "5".
Поклоннице ремарка "4". Это был спец по немецкому языку, котрый его преподавал.
Другие оценки Борис не запомнил.
Он сразу пошел в ресторан, где заказал и слопал пять сырников
в награду себе за свою проявленную стойкость.
Ему было не жалко денег за это.
На три сотни жителей города имелся один магазин "Молоко", где он ни разу не видел в продаже ни молоко даже восстановленного, ни творога.
А то и другое было любимыми блюдами лейтенанта.