Голая и в красных туфлях

“Яша, Яша, ты же свой
И поеду я с тобой,
Туда – твою командировку,
В Аргентину для сноровки” –

Так говорила Маргарита,
Купить хотела много шика,
На зелень янковских бумаг,
Что Блюмкин дал ей, вот простак.

А мнил себя, чуть не поэтом,
Великим сыщиком разведки,
В Тибете многое нашёл,
Но отдал немцам за бабло.

А Полежаева Марго
Попалась с суммой в “Метрополе”,
Когда хотела обменять
В рубли валюту, вот же доля.

Под видом добрых иностранцев
Её приветствовали братцы,
Что в Управлении служили
И нашу Родину любили.

А на дворе был год начала
На биржах Уолл-стритовских обвала,
За месяц до Депрессии великой
Семёновну арестовали и без крика.

Она сама трудилась там,
Где Блюмкин слыл агентом власти,
ОГПУ – спецслужба страсти,
Революционной всё ж напасти.

Любовницей была она,
Его избранницею сердца
И молода, и хороша,
И доверялась ему с перцем.

А он любил ей говорить
И соблазнял её словами,
Рассказывал, что бросит всё
И увезёт её в Росарио:

“Он наливается энергией,
Когда я вижу в откровении,
Что ты сняла с себя всю бренную
Одежду плотную и тленную.

Кровь расширяет стержень стойкий,
Возьми рукой его и ловким
Движением вниз и вверх увидь,
Как он в твоих глазах велик.

И на свету в зеркальной коже
Он поиграет осторожно.
И пригуби, и рот раскрой,
И языком, втолкни рукой.

На корточки присев слегка,
Расставив ноги для прыжка,
Ты в красных туфлях с каблучком
Оближешь стержень, как свой корм.

И глубоко его всосав,
Ты будешь долго так лизать,
Пока он будет набухать
И сильно кожу нагревать.

Рукой своей и мокрым ртом
Ты станешь заводить мотор,
Вспеняя пузырями страсти,
Его налив, как стержень власти.

Головка крупная блестит
И хочет вся войти в твой щит,
Но ты слаба, чтобы его
Не поглотить во рту всего.

На красных туфлях встанешь вся
И голой ты поднимешь ногу,
Чтобы вошёл тот стержень сходу
В цветок твоей любви для роду”.

Наверно, так он заводил
Свою мадам в моменты встречи,
Она считала, что должна
Сходиться с ним, открыв все плечи.

Она сама любила так,
Как он и говорил на вздохе,
Петрушить сильно и шептать
На ухо нежно, стоя в позе.

Мечталось ей вдруг в тех движениях
И, по словам его, и в зов
Природной страсти в наслаждении,
Она же мать, вмещает всё:

“Взрывом сильным удивишь ты её в глубине
Чрева мокрого с запахом сласти
И поднимешь руками к себе
Для толчка к её девичей масти.

Грудь высокая с большими сосками
Вся прижмётся к тебе на весу,
И за талию ухватив, и за яйца,
Она вставит в себя живую стрелу.

И повиснет на тебе, как принцесса,
Станет прыгать и дёргаться так,
Что твой стержень захочет с ней слиться
И подарит ей полный заряд.

Весь нальётся он кровью и силой,
Страсть, возникшая, будет бить через край,
Одного раза мало для милого,
Он ещё ей захочет впускать.

А она без слов изольётся
И всем низом со смазкой своей,
Вновь со стержнем стоячим столкнётся
И руками захватит. “Полей!” –

Он промолвит, глядя ей в губы.
“В рот возьми, выпей всю”. Соль
Вот, что нужно тебе для истомы
И теперь я дарю тебе боль.

Если кончить нельзя ему сразу,
Много жидкости нужно копить
Долгий срок, кундалини для спазму,
Чтобы выстрелить мощно, облить.

Напрягаются жилы лингама,
Вырастают в размере своём,
А в глазах сумасшествие рая,
Где все мысли сомкнулись на нём.

Дева знает, что ведёт его тонко
До черты, за которой взлетит
Вся мошонка и бурным потоком
Её матку теплом насладит.

И горячей струёй в извержении
Он весь сам задрожит в возбуждении,
Может криком иль стоном в движении
И глазами в изнеможении.

Она хочет ещё и ещё,
Ей так нужно много влаги внутри
От него, от себя, от любви,
Что дарована Богом ВСЕГО.

И не даст ему она кончить,
И своими руками дрочить,
Будет мучить его до стояния,
Когда только она сможет пить.

Или в рот, или в писю, как хочет,
Лишь одна она знает закон,
Потому, что в любви этой может
И рожать, и давать молоко.

У него есть лишь малая часть,
Что так нужно вплеснуть в глубину
Её влажных красивейших губ,
Всё равно, внизу иль вверху.

Если вниз, то рождаются дети,
Если вверх, то бежит наслаждение,
За которое много на свете
Богом слова уплачено в рвении.

Он её соблазняет словами,
Но, не только целуя и гладя,
А при виде стоячего фаллоса
Она вся расцветает чреслами.

Ей с трудом удается сдерживаться,
Она жаждет припасть вся губами,
Полизать его, трогать руками
И впустить во влагалище стержнище.

Тяжко думать ей, нюхать, смотреть,
Если голый мужчина пред ней,
Залупил сухой сильный член
И любимый свой вид заимел.

Если он знакомый ей весь
И спала она с ним не однажды,
И любила его всей душой,
Отдавалась ему всегда жадно.

То она и впредь будет класть
Свои руки на яйца ему
И за фаллос возьмётся тянуть,
Как захочется ей по сему”.

Но с арестом пропала картина
Фантазийных мыслей её,
Сразу выдала Яшу, брезгливо
Отвернулась, деньжата его.

Так был пойман троцкистский разведчик,
Кто предателем был и ответчиком,
Кто работал на разные службы,
Продавал секреты всем нужные.

от 30.04.2020