ГПБ

Решётки на окнах нашей психушки
Напоминают витражи в госпитале Хадасса.
Здесь – лишь скелет, но Шагал украдкой приходит на ужин,
Который я никогда не ем. Я на ужин не прихожу, а на скелет пытаюсь нанизать мясо.

Мясо моей души. Кажется, здесь я поняла, почему
Жёны-мироносицы не бросились ко Христу, когда Он висел на Голгофе.
Страх, страх, страх. Это хуже привязывания. Оцепенение моё, изыди. Тебе одному
Навстречу – и Крест, и Давид с Голиафом.

Первая палата – низшая каста, низшая раса.
В ней-то я и размышляла о многом тут.
Мини-конвейер жоп под уколами – в процедурном. О госпиталь Хадасса,
Будучи первопалатником, лучше бы пребывать в бреду.

Лезь на стену, загнанная обезьяна.
Впрочем, и лестница Иакова вполне зрима.
Дух роется в механизмах души – и находит изъяны,
А я – откликаюсь на крики ослиные.

От сна и бреда – одна победа.
В окно, пронзая равнодушие, пробивается свет. Почти стал свет.
Спасибо, Иван Сергеевич. Говорите, в понедельник-вторник уеду.
Сквозь решётку жестокости – маленький кузнечик в позднеянварской траве.