Храм. 18 плюс

          В душе Звезды колонны Храма. Древнего и забытого Храма, в котором когда-то твой бог бил поклоны и молил свою Звезду об открытии тайны силы. Когда-то Храм был прекрасен, и твой бог восседал в нем на золотом троне. Но, он не мог справиться, не мог глотнуть равенство. Во всей его сути был протест, неуемная страсть и желание быть выше всех, сильней, красивей. Его душа желала раствориться и просочиться, заполнить собой все живое, чтобы контролировать каждый вздох, и выдох. Этот бог действительно был прекрасен, но не настолько, чтобы стать путеводной звездой всему живому. Он не для этого был создан. У каждого ведь был свой путь, у него власть и место в душе Звезды, куда он добровольно себя заточил. У Звезды же, его огонь в груди, в глазах, его горько сладкий привкус на её губах. И он захотел поменять всё местами. Ему стало скучно сиять прекрасным камнем в диковинном обрамлении. Он захотел быть один и быть всем.
          Великолепный Храм он разрушил, а когда-то ведь сам возжелал жить в её душе, сродниться, слиться со всей её сутью. Стать одним целым, неделимым. Но, миру недолго суждено было длиться. Быть душою Звезде воспротивилось ему и он, решил поменяться местами. Он подал во Вселенную свой голос, с провозглашением своей власти, объявив себя хозяином всего сущего. Теперь в его Храме души, в полной темноте на своем троне восседала его Звезда, которую он спрятал от всех глаз, от всего святого, что когда-то имело место быть в его жизни. Теперь он остался один со своей тягой к прекрасному и ускользающему. Все к чему не прикасалась его рука, приобретало невиданную и совершенную красоту. Он возвел много храмов, много неприступных крепостей. Материальный мир преображался по его воле и желанию, но он не мог заполнить все те пустые и холодные комнаты дуновением счастья, уюта, душевного тепла, носителем которого он являлся сам.
          Свою Звезду, заточенную в Храме его души, он прятал, как нечто позорное, постыдное качество слабости. Скольких он обрекал на одиночество, но никогда не был одинок сам. Каким бы одиноким он не чувствовал себя в своих скитаниях, он никогда не был один. Он никогда не был ей оставлен, ибо нес её свет в своей душе. Он помнил себя с ней намного  дольше, чем себя одного. Ведь тот момент, когда она появилась в его жизни, первую встречу память не скрыла под вековыми плитами забвения, которое он искал в массе паломников, в массе льстящих его слух за брошенный им в толпу кусок власти. Наоборот, это был новый вид развлечения, как люди за крохи власти вгрызались друг другу в горло. Как люди шли по головам и костях таких же, какими были сами. Скучно. Обыденно. Одно и то же, не удивили. Наоборот все жадней и жадней становился человек. Человек переплюнул делателей зла, смешав в себе облик человека и яд аспида. Того гляди их бог протянет к ним руку и они укусят его за наглую попытку остановить их.
          Не задумывается человек, если запыленные двери его Храма распахнутся, и он отпустит свою Звезду, лишившись этим милосердия. И перестанет он быть милостивым и милосердным к тем, кто как тля выедал его тысячелетиями.