Измельчали человеки

Снились Сэму чуды-юды:
Бреттон-Вудсы и Бермуды,
Никакие Голливуды
Так кошмарить не могли.

Дядя Сэм был малым честным
И спасителем, известным
Всем – и местным, и неместным,
Вплоть до самой Сомали.

Он сто раз спасал Планету,
Эту, нашу, и не эту,
И, скажу вам по секрету,
Благодарности не ждал.

Ну и правильно: все эти,
Что грызутся на Планете,
Как Монтекки с Капулетти,
За дядьсэмов пьедестал,

На «спасибо» не способны,
Гуппи памятью подобны,
Отвратительны и злобны,
Он теперь для оных жмых:

Соки выжали, паскуды…
Смертоносные приблуды,
Даже твиттерные флуды
Впечатлять не стали их.

Записали Дядю в шреки!
В PR-асы, в гомосеки!
Аморальные калеки!
Пнуть больного каждый рад…

Измельчали человеки,
Ускользнув из-под опеки…
Раньше был он твой навеки
Был лизать готов твой зад,

И отдать страны сусеки,
Уповая на камбэки,
Лишь поставишь ты на чеке
Золотым своим пером

После суммы закарлюку…
В общем, сон приснился в руку –
К дядисэмову каюку.
Огласился воплем дом.

Что не сон – Сэм понял поздно:
Чудо обло, одиозно
Перед ним стояло грозно
И представилось: «Я – Явь.

Я явилась за тобою,
Одарю тебя судьбою
Твоего же жертв разбою!
«Томагавчик» свой отставь».

Пересохло в горле Дяди…
«Где девались эти… гади,
Коих я отдачи ради
Прикормил, считай, с руки?!

Никакой от них защиты!
Негодяи, паразиты!
Нет у Дяди Сэма свиты!
Дармоеды! Говнюки!»

Где, ты спрашиваешь, гади?
У Медведя. На Параде.
С пресмыкательством во взгляде:
«Ты же добрый, Мишка, зверь?..»

Мишка добрый, но учёный -
Их изменой обозлённый,
Их подставой закалённый,
Сам себе он друг теперь.