Тишина

Бережёного истинно бережёт,
если тонет - бросает на бережок,
или Бог протежирует в письмах к Ною.
Но что делать с такою вот тишиною,
где все нервные синапсы пережёг?

Ни малейшей бедой не возмущена,
прорастает в сознание тишина.
Никаким торжеством не забыта напрочь,
поднимает в зенит, низвергает навзничь,
и апатия сердца - твоя вина.

Закажи у разносчика пять буше,
но бросает тоска на диван туше,
потому что за сладость бороться не с кем.
В консонанс с полицейским шмоном на Невском
и пустынно, и суетно на душе.

А судьба диссонирует нотой "ля"
с безразличием вечера: "Поздно, бля,
пить "Боржоми" и плыть на барже к Уржуму!"
Но довериться как сердечному шуму,
постепенно сходящему до нуля?

Бережёного истинно бережёт.
Ожидающий с полочки пирожок
зачерствел и забыт, человек пресыщен.
Только радости нет, и заправский сыщик
не отыщет пропавшего, как ни жжёт.

Тишина обжигающей беленой,
тишина облегающей пеленой
облепляет подобно гидрокостюму.
И Всевышний имеет скорбную думу,
что едва ли письмо прочитает Ной.