Зверь

Он шёл по нескошенному полю. Высокая трава приятно щекотала грудь и лапы, скрывая его волчье обличье от случайных глаз. На душе было так пусто и одиноко, что хотелось во весь голос выть на ненавистную луну, которая делала его таким.
Зверем.
Волком.
Оборотнем.
Он не мог противиться ее бледному свету, ломающему его кости и выворачивающему душу.
В темном небе светили гвоздики-звезды. Он нашёл одну, самую яркую. Сириус светил бело-синим светом так, что казалось кто-то проткнул в небе дыру, из которой лился такой долгожданный солнечный свет. Он развернулся, и лапы сами понесли его к этому свету.
Он бежал быстро, изо всех сил, ничуть не уставая, через поле, лес и снова поле, но никак не мог приблизиться к этому свету. Он бежал и слышал, как шелестит под мягкими лапами трава, как шумит наверху листва, как где-то между деревьями бежит невидимый ручей. Его нос улавливал сотни ночных ароматов, сменяющих друг друга, смешивающихся как в алкогольном коктейле, который ничуть не пьянил и не давал долгожданного расслабления.
Через час он остановился как вкопанный, вдруг осознав бесполезность бега, бега за призрачным светом звезды, бега от людей и от себя самого.
В ближайшем лесу заволновались ночные обитатели, учуявшие в нем опасность;они зашумели разбегаясь. Его нос жадно втянул холодный ночной воздух и вдруг ощутил странный незнакомый аромат.
Пахло чем-то сладко-горьким и свежим: ваниль с корицей, терпкая полынь, скошенная трава и что-то ещё, неуловимое, неузнаваемое. Пригнувшись, он пошёл в темноту леса, ведомый запахом.
На поляне в свете яркой луны сидела она. Белый легкий сарафан оголял тонкие плечи, по которым рассыпались светлые локоны. Тонкая кожа была так бледна, что почти сливалась с платьем. Девушка сидела к нему спиной, и он знал, что шел так тихо, что она не могла знать о его присутствии. Какое-то время он просто смотрел. Запах манил его, дурманил голову, вызывая головокружение. Ему хотелось наброситься на неё, разорвать тонкую кожу на шее и пить ее сладкую кровь, но в тоже время ее беззащитность пробуждала в нем необъяснимую нежность. Со спины девушка была так прекрасна , что ему хотелось рассмотреть и ее лицо тоже, заглянуть в глаза.Он мечтал почувствовать ее губы, впиться в них сладким поцелуем, а потом опустить ее на землю и войти в ее лоно, подарив им обоим неземное наслаждение. Но он был волком.
На согнутых лапах, почти не дыша, он подошёл к ней сзади и, ухватившись зубами за тонкую бретельку сарафана, потянул ее с плеча вниз. Касаясь кончиком носа голой кожи, он жадно вдохнул ее запах.
Девушка обернулась, даже не вздрогнув. В ее серо-голубых глазах не было ни страха, ни отвращения. Окаймленные длинными ресницами,они светились в темноте, отражая то ли свет луны, то ли свет ее души. В них была бездна, в которую хотелось прыгнуть и  утонуть, в них была наивная вера и всепоглощающая любовь, такая сильная, что он невольно отступил назад, внезапно испугавшись причинить ей вред. Но от неожиданности ощетинился и издал предупреждающий рык.
Девушка протянула руки и молча взяла его за морду. Так держат не морду зверя, так держат в руках лицо любимого человека. Он почувствовал, как по телу пробежала дрожь,она охватила его, а потом забила в судорогах. Превращение ломало кости, растягивало и сжимало мышцы, переставляло внутренние органы. Он взвыл от боли. Свет луны не давал ему завершить обращение, ломая кости по-новой в звериное обличье. "Смотри мне в глаза", - произнесла девушка. Ее голос взорвался в его голове сотнями переливчатых колокольчиков, ударил в виски и эхом отразился в грудной клетке. Он с трудом зацепился за ее взгляд, силой заставляя себя не смотреть на луну. Кости срослись почти без боли, сердце забилось медленнее, мышцы расслабились.

Обессиленный, он лежал на ее коленях совершенно голый в человеческом обличь и, а высоко в небе, недоумевая, светила луна.