Итальянские этюды

БАГРОВЫЙ ФОРУМ

Мы начинаем путь со Священной мили,
с центра Империи, сердца страны великой!
Пусть по дороге подёрнутся римской пылью
нашей Италии двадцать четыре лика.

Небо струится кровью, как плащ военный,
каплет фалерном на мрамор, колонны, стены…

В путь! И пускай проходят блужданья наши,
связаны старой сетью дорог латинских!
Выпьем глоток вина из прощальной чаши,
глянем окрест: переход предстоит неблизкий!..

Дремлют деревья, сказанья слоятся дымом,
грезят развалины древнею бронзой слова…
Красною гроздью колеблется Небо Рима
и заливает камни вином багровым.



ПЕПЕЛ ИМПЕРИИ

Пеплом вечерним окутался Вечный Город,
тысячелетней тенью пылит на плитах;
глыбами мрамора дыбится древний Форум
неба касается тяжкою Аркой Тита.

Льётся на Площадь нероновых песен пепел…
Слышишь ли? – трижды взывает библейский петел!

С дымной гробницею схож колоссальный призрак
римских богов заколдованное наследье,
словно убитый Цезарь в багряной ризе –
перед прощанием, перед костром последним.

Видишь ли? – Хронос на площади спать ложится,
старчески щурится, и в темноте зевает.
…Может быть этот Город – всего лишь снится,
пеплом пастели видения укрывая?



ПОНТЕ ЭМИЛИО

Чтоб мог народ «затибрской» стороны
с Яникула пройти на Бычий форум,
Эмилием Лепидом сведены
в тяжёлый свод огромные опоры.

И, словно корабли, столетья плыли
под арками, что ставил Марк Эмилий…

Республика!.. Волненья римских триб,
гражданских войн отравленная тягость…
Всё помнил этот Мост, и этот Тибр,
и камень, что потом добавил Август!

 – Но лишь один натруженный пролёт
доныне скалит мраморные клинья…
…И светит солнце, и Река течёт
вдоль Берега, церквей, и тёмных пиний.



ТИВОЛИ

Пути у Тиволи полны латинским эхом
тибурских терм и мраморных прикрас;
и взоры тянутся к зелёным этим вехам
к размаху вилл, фонтанов и террас.

Понтификов священные владенья:
дороги, зной, и парков полутени…

И, россыпями собранные в центре,
закованы в узорное кольцо:
руины, переделанные в церкви,
колонны колоколен и дворцов.

Судьба шуршит античным веретёнцем,
поёт на перекатах влажный прах…
…И зреют апельсиновые солнца
на гнущихся от Вечности ветвях.



ВЕНЕЦИЯ: СКРИПКА

Воздух Венеции, солоноватый зыбкий,
призрачный ветер прозрачной моей любови…
На подоконнике – видишь? – забыта скрипка,
далее – клавиши крыш, черепица кровель.

Дальше – седой пейзаж, что нежданно начат:
дремлют дома, и птица сидит на мачте…

Дрёма, туман и дым над водой остылой;
пасмурный день – медлительное виденье…
На горизонте – тонкая кампанилла
тянется в небо: молитвой, нездешней тенью.

Город, и море, дыханье подруги юной –
всё это больше жизни, сильнее страсти!
Крылья мелькнули. А ветер – ласкает струны,
нежно задев уста пузырьками «асти».



НОЧЬ В ВЕНЕЦИИ

Око слепящее с неба Селена клонит
к варварской готике, на золотую раку…
Ночью хрустальной, мелодией Альбинони
движет Лагуна прозрачные хляби мрака.

И заливает влагой немую Площадь,
и отраженье Марка в воде полощет.

Венецианское зеркало! Призрак, морок
кажется, что видение зыбью смоет…
Ярко горят во тьме фонарей узоры
звонкой гирляндой, барочною бахромою.

Своды высокие связаны вечным пленом,
словно стеклянной друзой, резною кручей.
Огненным оком пылает в ночи Селена,
мрак наполняя музыкою беззвучной…



СЛАДОСТНОЕ БЕЗДЕЛЬЕ
                dolce far niente

Волшебный вход в тратторию отворен…
На горизонте – каменный парад.
А здесь – раскинул тенты древний дворик,
резною тенью вьётся виноград.

Венецианский завтрак… Запах кофе;
а рядом – чей-то взгляд, и чей-то профиль.

И сладости за сказочной витриной,
вдали от суеты и толкотни…
И нежно щурит арки дом старинный,
неспешно проводя часы и дни.

И что бы там туристы не галдели
средь воркованья наглых голубей,
в сто раз ценней – блаженное безделье,
которым ты обязан сам себе!



ВЕНЕЦИЯ. СТАРЫЙ АРИСТОКРАТ

Нежный рассвет любовно
высветил спящий град…
Дом покосился, словно
старый аристократ.

Жизни сказалась брага:
сердце шалит, подагра…

Тщетны печаль и пени…
(Впрочем – легко жилось!)
И по винту ступеней
звякнет былая трость.

Спит над водою барка
прежнего жития…
…Стены: потёртый бархат
и серебро шитья.



УТРО У РИАЛЬТО. ЛОДКИ

Утро в Венеции… Светлый, неслышный сон,
голубоватый сумрак перед рассветом…
Город как будто над водами вознесён
странным виденьем художников и поэтов.

Дремлет Канал, повит пеленой немою,
лодки у берега сгрудились бахромою…

Дремлют дома: чередой у седой воды,
дремлют столетья, глядящие сквозь реальность,
спит над водою почти незаметный дым,
спят мостовые, и дремлет квартал Риальто.

Небо струится опаловой пеленой
и протирает спросонья свои ресницы.
Утро в Венеции… Дымкою неземной
время застыло… И сон бесконечно длится.



БУРАНО

Это в виду Венеции малый остров,
остров-игрушка, других островов не хуже,
и силуэт кампаниллы, кривой и острый,
вяжет из облаков мириады кружев.

Это дома – отрядом цветным и пёстрым –
отражены  навеки в бессмертной «Луже».
…Из шерстяного снега связать непросто
кипельно-нежный воздух буранских кружев.

Ну же – вглядись внимательней в их плетенье!
Это витьё снежинок или растений,
брошенное в музее виденьем странным?

И с изумленьем в море глядит художник,
как появляется чудо с узорной кожей –
остров Бурано.



ДВА ВЕРОНЦА
Ponte Pietra: Мост-Камень

Латинскую аркаду гладит солнце,
и встретились под вечер на Мосту
две тени презабавных, два веронца:
один –  Шекспир, а рядом с ним – Катулл.

Поди пойми на выгнутом пути:
ну кто ж из них – Протей, кто Валентин?

Всё спутано! Античности – навалом:
Арена, Крепость, Камень над рекой…
И замки громоздятся, словно скалы,
охвачены любовною тоской.

Напев средневековый Время нижет,
поднялись дерева – охапкой свеч…
И бронзовой волной течёт Адидже,
а на Мосту – звучит чудная речь.



ОРВЬЕТО
           Голубая даль от умбрских гор…
                Блок

Умбрия – нежным рассветом
тянется с вешней поры.
Каменной веткой – Орвьето
смотрит с вершины горы.

Скрыт черепичною глиной
город этрусков и римлян…

И расставаться не хочет
даже на время хотя б,
Дом – и учёных и зодчих,
крепость – и гвельфов, и Пап.

Сложены грудой в обнимку:
мрамор, и туф, и базальт.
Тысячелетняя дымка…
Голубоватая даль…



ВИЧЕНЦА

Красной иглою звенит Часовая башня,
колется в небо, где реют густые тучи!
Мраморами Палладио град украшен;
арки и статуи – кто их поставит лучше?

Тёмно-лиловый полог грозу уводит,
город заполнив солнцем и половодьем!

Духи венетов, римлян и Скалигеров
благословенной Республикой в узы взяты.
И Богородица веет воздухом веры,
над отраженьем Пьяццы и львом крылатым.

Сладостные напевы волнуют сердце,
сладостное вино веселит сознанье…
Праздничною картиной горит Виченца –
звонкой грозою, и вязью прекрасных зданий!



ТРЕВИЗО. ДЕТИ ДАНТЕ И ПЕТРАРКИ

Средневековый град каналами пронизан,
где Время в тишине таится и течёт,
и в зеркало глядит готический Тревизо –
в античное стекло зеленоватых вод.

И движется поток – цветной прозрачный сплав –
сплетая колдовство витых подводных трав…

И прямо у дверей, искусством приневолен,
дорогою прямой струится водный путь.
…А где-то рядом – звон высоких колоколен
и мраморы церквей, и сказочная жуть,

И дети гениев: и Пьетро, и Франческа
под кровлею резной вкушают вечный сон…
И пенится в стекле душистое «просекко»
и полнится в душе дыхание кансон!



СИЦИЛИЯ. ФОРЦА Д’АГРО

В горном селении точно застыло Время,
лишь старики винцо понемногу цедят.
Призраки тоже пьют наравне со всеми,
глядя на замок, пыль, переулки, церкви.

Лишь старики да призраки… Даже крепость
миру являет камней позабытых ветхость…

Все молодые в городе ждут работы,
а пожилым по жизни немного надо.
Улочек этих ступени и повороты,
стены оград и храмов, сады, прохлада…

Если окрест от крепости взор несётся,
даже Калабрию видно порой с вершины!
…Шаркая, по ступеням шагает Солнце
и задевает греческие кувшины.



НОЧЬ НАД ТАОРМИНОЙ

Не спится в небесах сверкающей Селене,
и смотрит яркий диск сквозь облачную шаль,
как тонут в тишине: античный Тавромений,
серебряный пролив, резные перья пальм.

Давно просохла кровь, и не считают раны
убитые рабы, арабы и норманны…

И больше не звучит над берегом старинным
латинский разговор и греческая речь.
Лишь призраки хранят разбитые руины,
расколотый рельеф, в золе истлевший меч…

И лишь волна рябит неслышно и неспешно
да птица прокричит у Ночи на часах.
И дремлет городок, пленительный и грешный,
и светится Луна в белёсых небесах.



ДОМ КАТУЛЛА

«Милый мой Сирмион!..» бросив свои заботы,
с пыльной дороги вернулся поэт усталый.
…Поздней Республики блёклая позолота
паром целебным печали его ласкала.

Здесь откровенною Музою был любим он,
где затуманен ключ, словно тёплым дымом.

«Мира жемчужинка, Сирмион, сердцу милый…»
Тени весёлые облаком отлетели…
Лишь основанье осталось от прежней виллы:
камни фундамента, старое подземелье…

Но облака и ныне цветут опалом,
озера изумруд о Прошедшем помнит…
Кажется – обернётся поэт усталый:
«Милый мой Сирмион!.. Вот наконец я дома!»



НЕАПОЛЬ

Глянуть с холма на Город, на край счастливый –
вот наслажденье сердцу, услада взору!
Видится: тёплое море, изгиб залива,
выбеленных построек нарядный ворох.

Улицы разбежались весёлой сетью:
Город рассыпался солью тысячелетий!

Радио прошуршит сладкогласным пеньем –
кто эту лень и счастье нарушить смог бы?
Разве что дрогнет случайное землетрясенье
и отзовётся гулами в катакомбах.

Солнце и море! Золотом и лазурью
трепетный воздух на веки веков пронизан.
…Только на горизонте глядит Везувий
словно безмолвный и сумрачный римский призрак.



МИЛАН

Гроза аплодисментами плескалась,
мешая наши замыслы и планы,
и плавала громадина Ла Скала
вечерней декорацией Милана.

И тьма текла над призраками зданий,
очерчивая небо проводами.

Звенели электрические стрелы,
рассеивая искры с небосвода,
вода внизу под шинами шипела
и отражала тени пешеходов.

Сиял фасад, в тиши струился шорох,
и зеркалом блестела мостовая,
и плыл среди столетий странный морок:
летучий дух старинного трамвая.



БРЕШИА

Пёстрою россыпью вешнею,
галльское спрятав чело,
пышно раскинулась Брешиа
в осыпи римских валов.

Глянь-ка в округу из Крепости
на драгоценные редкости!

– Синяя «Львица Италии»,
старый ломбардский узор!
Вспомнится пёстрая шаль её
меж околдованных гор…

Вспомнишь: за каменным обликом
свежее веянье Альп –
это лиловое облако,
этот цветущий миндаль!..



ОЗЕРО КОМО

Наполнено мерцающею Тайной,
заковано гранитным горами,
на бархате лесов теплынью тает
зерцало – Комо! – спрятанное в раме.

Вздыхает лавр, и сумраком объяты
оливы, кипарисы и гранаты…

Средь вечных лоз, и мирта, и каштана,
где тёмный окоём зарёю замкнут,
возносят храмы дым благоуханный
и высятся загадочные замки.

И Солнце заколдованное дремлет,
охвачено магическою негой…
…И стынут: остановленное Время,
и горы, и алеющее небо.



БАРИ

Уютная Апулия – прощай!
Пускай знамён полотнища пылают,
а звонницы высокая свеща
хранит покой Святого Николая.

Промчится тень, мелькнёт велосипед,
и снова: тишина и вешний свет…

Теплеет пыль на улочке пустынной…
Так бросим же назад случайный взор
на эти листья, стены и святыни,
на эту благодать и Старый Порт!

Реликвии запрятаны в футляре,
стихи и краски собраны в горсти…
Кивни нам на прощанье, славный Бари,
Святой Никколо – вспомнись на пути!



СИЕНА
           О, лукавая Сиена…
                Блок
Союзница былых имперских войск
и грозный враг Флоренции надменной,
звенит тугой тосканской тетивой
в чернёных латах древняя Сиена.

Столетия сплетаются плотней,
закованные в каменной броне…

И вот – меж рукотворных грузных гор
огромный, словно древний юрский ящер
возносится готический Собор,
сошедший к нам сквозь мраморные чащи.

И розовою дымкой звонкий зной
колеблется, весенний воздух плавя…
…Поймёшь однажды: ты пришёл домой,
а сердце там, в Италии, оставил!



ФИРЕНЦА

Флоренция, ты ирис нежный…
                Блок

Дремлет Флоренция, грезит в небесном блеске
музыкою сонетов и бронзой статуй,
и розовеет куполом Брунеллески,
что заградил полнеба своим охватом.

Ирис Италии! Рифма Судьбы и счастья!
Жаль, что уже настала пора прощаться…

Сказочных зданий таинственные теснины;
бродишь по улицам, словно немой паломник,
чтобы вино сокровищ впитать в картины
и унести с собою в казну Коломны.

Двадцать четыре взгляда: огни пейзажей
(точно в бессмертье распахнутые окошки),
горстью флоринов Плутон бечевой увяжет
в кожаный и тугой древнеримский кошель!



Коломна
26 марта 2020 от РХ
(год от основания Рима 2794,
11-й день после мартовских ид)