Данте. Комедия. Ад. Песнь третья

«Печальный  город расположен тут.
Войди же в это вечное страданье,
куда  шагает весь погибший люд!

Творец им  уготовил воздаянье.
Я волею  Всевышнего восстал -
Его  любви и мудрости созданье.

Явился я в начале всех начал
основам вечным вслед.   И  вечно в силе!
Оставь надежду, кто сюда попал!»

Так надпись в сумрачных тонах гласила
над аркою распахнутых ворот.
«Как тяжело!» - я произнес уныло.


«Оставь все страхи, кто сюда войдет! -
слова   Вергилия спокойно прозвучали.
- Пусть здесь любая трусость отомрет.

Как обещал, пришли мы в край печали,
и те страдальцы  скоро встретят нас, 
что  полностью  рассудок  потеряли».

И за руку меня он взял тотчас,
своим лицом веселым ободряя,
о тайнах  продолжая свой рассказ.

Рыданья, крики, горечь злая
в беззвездном воздухе дрожали  там.
где  я застыл, слезу роняя.

На разных языках ужасный гам,
и всплески рук,  мольба глухая,
проклятия со стоном пополам -

они кружили без конца и края
в том ветре,  где  сезонных красок нет.
Так в вихре вертится песчинок стая.

И я спросил: "- Учитель, дай ответ -
ведь  от тревоги нет  мне спасу -
кто эти люди, что   страдают так от бед?"

И проводник мой отозвался  сразу:
"- Всем  блеклым   душам это приговор,
кто в жизни был ни рыба и ни мясо.

И с ними ангелов лукавых хор:
лишь о себе пеклись – не бунтовали,
но Богу не были верны. В простор

небесный, чтоб его не омрачали,
их не впустили, а, чтоб  злую тьму
не озаряли, глубже  в ад не взяли".

Я вновь спросил:" - Учитель, почему,
в их криках столько слышится печали?"
Он отвечал, а я внимал ему:

"- На смерть они надежду потеряли.
Любой другой завидуют судьбе,
ведь, тусклые,   теперь  так низко пали –
 

вновь слава не подпустит   их  к  себе,
и суд гнушается убогими, и милость.
Не стоит  с ними говорить тебе!»

А  над землею  знамя появилось,
не упадет, казалось, никогда,
 с такою быстротой вверху кружилось.

За ним людей тянулась череда,
завидев их,   поверить было трудно,
что стольких смерть отправила сюда!

Знакомых я в толпе приметил людной
и тень того, кто от великих дел
отрекся в своей трусости минутной.

И быстро я сообразить сумел,
что стонут здесь  и проливают слезы,
кто Сатане  и Богу надоел,

кто  будто и не жил. И  голы, босы
стопами жирную месили грязь
и жалили их оводы да осы.

И кровь с их лиц покусанных лилась,
мешаясь со слезами.  Поедая
ту смесь,  у ног орда червей вилась.

Стояла вдалеке толпа другая -
у мощного течения, к нему
стремясь, друг друга  в спины подпирая.

И я спросил: "- За реку  почему
 они попасть хотят так непреклонно,
насколько вижу я  сквозь полутьму?"

Мой проводник  мне отвечал резонно:
"- Все объясню тебе, когда придем
 мы на печальный берег Ахерона".

Взгляд опустил я, думая о том,
что  слишком любопытством докучаю.
И дальше шли  в молчании  вдвоем.

А к берегу на лодке подплывая,
кричал  старик  косматый и седой:
"- О горе всем вам, душ зловредных стая!

Ведь поплывете вы не в рай со мной!
Нет, ждет вас всех теперь страна другая,
где вечно тьма, мороз и жуткий зной".

И на меня  сердитый взгляд бросая,
сказал:"- От мертвых отойди, живой!"
И увидав, что  я не отступаю,

добавил:"- Путь тебе и порт  другой
нужны,  и,  чтоб добраться к цели,
полегче  челн ты должен выбрать свой".

Мой проводник  сказал: "- Так захотели,
те, что исполнят все, что захотят.
И никому  мешать нам не велели".

И у Харона стал спокойней взгляд,
чуть приугасли среди косм глазницы,
в которых сгустки пламени кружат.

А душ усталых, голых вереница,
зубами клацая, меняла цвет,
услышав, чем  их лодочник грозится.

Ругая Бога, время, целый свет –
все, что к такому привело итогу,
родителей своих – как семя бед,

заплакав горько, тронулись в дорогу,
за реку мрачную на берег злой, 
что ждет того, кто не боится Бога.

И черт Харон повел  их за собой.
Горящими глазами обжигая,
тех бил веслом, кто не поспел встать  в строй.

Как   осени порой  листва  густая
лист за листом вниз с дерева течет,
дол сброшенною  кожей устилая,

так весь злокозненный Адама род
по одному в челн  с берега спускался -
так стаю птиц к себе манок  влечет.

Пока на темных водах челн качался,
толпу   перевозя на берегу тот,
на этот снова уж народ  стекался.

Вожатый мне сказал: "- Весь этот сброд,
что среди гнева божьего скончался,
со всех концов земли сюда идет -

за реку побыстрей попасть  собрался:
его пришпорил  божий приговор -
и страх весь на желанье поменялся.


Хоть был суров Харона разговор -
он души добрые  на лодку не сажает -
но с ним  не стоит заводить нам  спор".

Вдруг я почуял – почву  сотрясают
подземные толчки,  и до сих пор,
лишь вспомню,  пот мгновенно прошибает!

И   ветром  сумрачный  дохнул простор,
вокруг все красной вспышкой  озарило.
Для чувств моих то был уж перебор,

и я упал - как мертвым сном сморило.

с итальянского перевел А.Пустогаров

Песнь первая http://stihi.ru/2019/07/13/3196