Robert Creeley - The Door

Крохотен дверной проём.
Как войти себя заставить?
Одиночество моё
Пахнет дикими цветами.

Думы мучают меня
(Постигал и постигаю).
Всё добро, всё сила дня
Вытесняется деньгами.

Вижу дверь средь этих дум.
Там, быть может, жизнь другая.
Дверь открою и войду –
Силой мысли и ногами.

Богородица, прости.
Я – отступник. Я – заблудший.
Слишком малого достиг,
Но теперь всё станет лучше.

Как сбежал я от себя!
Как из комнаты я вышел!
Женщину одну любя –
С ней в саду скрывался низшем.

В тёмном-тёмном декабре
Мы рассеяны по миру.
Что понятно детворе,
То теперь уже не мило.

Мама-магия, ответь:
Есть ещё одна вещица…
Как нам всем перетерпеть,
Претерпеть и обновиться?

В комнате – всё тот же сад.
Вот он, в зеркале таится.
Отражается краса
Всех теней там бледнолицых.

Я теперь могу идти?
А поклон мой будет принят?
Что позволено постичь?
Можно ль сделать добрым имя?

Для Тебя всё – благодать,
А в Тебе всё – свет красивый.
Заходи и будь всегда.
Жду и верю сильно-сильно.

Я кричу – а что взамен?
Кто расслышит сквозь рутину?
Это ветер перемен,
Для меня – необратимых.

Что мне делать в мире зла?
Где Ты? Я кричу сильнее.
Богородица ушла.
Ты уходишь вслед за нею.

Темень. Дверь в прекрасный сад.
Там светло. Свет – белый-белый.
Грации в саду стоят.
Бабушка о них мне пела.

На их лицах молодых
Вся история застыла.
Знаю, где-то там и Ты –
Верный рыцарь высшей силы.

Мне нельзя туда. Но плюс
В том, что я кричу всё так же.
Пусть с годами становлюсь
Не мудрее, только старше.

Я вернусь в прекрасный сад.
Романтичный, одинокий,
Попаду и в рай, и в ад.
Где бы ни гуляли ноги –

В мыслях неизменна дверь
В вечность солнечного света.
Можешь ли простить теперь,
Богородица, поэта?